2021-05-09 13:37:35
Музыка несет в себе ядро социальной критики, как любое искусство. Зачастую подобное наполнение выставляется напоказ, как в операх Жоржа Бизе или мюзикле Les Miserables. Потребителю объясняют доступным языком: бедность – плохо, диктатура – страшно, неравенство – несправедливо.
Другие авторы играли с контекстом, например, погружая слушателей в злободневные переживания. Людям иной эпохи аутентичное понимание таких произведений оказывается недоступно, либо требует усилий по восстановлению контекста.
Ранние оперетты Оффенбаха именно так высмеивали политический порядок Наполеона III, получая не только одобрение монарха, но и финансирование. Император все же обладал самоиронией и был больше заинтересован в развлечении народа, а не собственном величии (подробнее об этом — в колонке для Logos review of books).
Курт Вайль и Бертольд Брехт демонстрировали мину, закладываемую зрелым капитализмом под грунт Веймарской республики, описывая то, что современная социология назовет «структурным насилием». Жуткая картина социального неравенства и агрессивного реваншизма населения, которое готово отыграться любыми средствами, нарисована звуками шарманки, дребезжащим голосом уличного музыканта (есть запись, где зонг Мэкки Ножа исполняет сам Брехт – послушайте), постоянными рефренами, формирующими мотив «вечного повторения». Для жителей Веймарской республики, возящих обесцененные немецкие марки в тележках, «Трехгрошовая опера» была не сказкой со счастливым финалом, а повседневными декорациями.
Подобный метод повествования, основанный на отсылках и погружении в контекст, обладает одним решающим недостатком – содержание легко изменить, сохранив форму.
Это произошло с операми Брехта и Вайля, когда они пересекли океан. Бродвей хотел простых счастливых историй и не был готов слушать печального шарманщика. Поэтому, спустя несколько постановок, оригинальные ритмы изменились, а вместе с новой ритмикой пришли медные духовые. Так звучит Mack the knife в исполнении Луи Армстронга, Эллы Фитцжеральд, Бобби Дарина, Фрэнка Синатры. Теперь блеск и праздник заменили первоначальную драматургию, а «Трехгрошовая опера», как и «Расцвет и падение города Махагони» воспринимаются как развлечение, а не инструмент социальной критики.
Иронично, но обычно выступающий в роли цензора и антагониста свободного творчества Советский союз ставил Трехгрошовую оперу Брехта в первоначальном виде, стараясь сохранить замысел, как в 1930-м, так и в 1980-м.
Подобное происходило не только с европейским искусством, но и с американским. Песня Puttin’ on the Ritz – иллюстрация красивой жизни белых воротничков, которую вы, скорее всего, помните в исполнении Фреда Астера или группы Taco, изначально рассказывала историю темнокожих жителей Гарлема, купивших на последние деньги дорогие костюмы, живя красиво хотя бы день. В 1946 слова изменились, Lennox avenue стала Park avenue, а 15 долларов превратились в состояние.
Когда искусство пытается критиковать многослойно, пытаясь донести больше, чем одну мысль, оно зачастую проигрывает сцене, желающей просто подарить слушателям хороший вечер в нелегкие времена.
Возможно, нам всем стоит оголтело кричать бедность – плохо, диктатура – страшно, неравенство – несправедливо, так по крайней мере мы точно не окажемся поняты неправильно. А пока, если хотите послушать «Трехгрошовую оперу» в первоначальном звучании, посмотрите фильм-экранизацию 1931 года.
700 viewsedited 10:37
С
