«кризис — это точка роста» — сказали мы вчера одновременно с | океан души человеческой

«кризис — это точка роста»

— сказали мы вчера одновременно с моим психотерапевтом.

я никогда не думала, что буду писать и тем более этим зарабатывать: в школе сочинения были для меня самим адским заданием, а если что-то такое было задано на дом, то я тут же просила свою маму, журналиста и шеф-редактора, помочь мне (сделать все за меня). мама упорно отказывалась и проверяла только уже написанное (спасибо, мам ).

ух, сколько же стычек у нас с ней было по поводу того, что я написала (а маму я теперь понимаю, нет ничего более бесящего, чем плохо написанный текст). в общем, излагать свои мысли на бумаге для меня было жутко сложно, и я всегда чувствовала, что, кажется, писать так легко, как это делает, например, моя мама, у меня не получится.

но у судьбы были другие планы (кхе-кхе), и мне пришлось научиться писать. оказалось, для этого не надо ловить особого вдохновения, и хороший текст — это набор понятных и простых правил, здравого смысла. постепенно у меня выработалась чуйка, я могу быстро понять, что хорошо, а что плохо. еще я знаю, что такое получать правки на написанное самим собой, поэтому теперь, когда кто-то просит помочь с текстом, я стараюсь не дать готовый ответ, а научить по-другому мыслить, привести примеры, объяснить. такой настоящий нежный редактор, да.

писать по работе сначало было мукой, а потом стало привычкой.

правда, с текстами, которые я делаю для себя, выкладываю сюда, дела обстоят иначе. я начала писать в 2020 году, в период жуткого своего одиночества. тексты стали единственным возможным механизмом стать услышанной хоть кем-то, получить хоть от кого-то весточку. и это получалось. я постоянно слышала, что мои тексты очень глубокие и трогают за душу, многие интересовались, как у меня дела, а дела, мягко скажем, были где-то на грани. тогда я нашла своего терапевта, потому что разъедающее чувство стыда явно врало мне, но поверить в это самой было очень сложно.

сформированный паттерн «писать, чтобы быть услышанной» продолжал проигрываться каждый раз, когда мне становилось слишком больно, но я не могла сказать об этом прямо. в текстах я пыталась передать всю эту невыносимость, искала наиболее подходящие примеры. еще это делало меня свидетелем жизни, а не ее участником. той самой задумчивой дамой с сигареткой в руках, кружкой фильтра, мартенсами на ногах и депрессивным плейлистом в наушниках. в январе 2022 я поняла, что если не начну говорить о своих чувствах, то совершу очень большую ошибку, потеряю то, что терять я не хотела. я вернулась в терапию и стала учиться говорить в лицо то, что мне плохо, больно и неприятно. училась выныривать из страданий и цепляться за жизнь. я все еще продолжаю тренировать этот навык, но тогда у меня получилось. и писать как будто стало ни к чему.

я всегда садилась за текст из точки боли и поэтому написанное было для меня искренним и живым, я будто обыгрывала саму себя — вроде говорила о чем-то, но не делала этого прямо. я выстроила себе рамки того, каким должен быть текст. но писать так — значит не жить. а я все же выбрала быть другой. несколько месяцев назад писать для себя стало сложно. даже невыносимо. тексты тут стали появляться реже, что, конечно, только подливает масло в огонь моей злости к себе. в гугл доках лежит несколько десятков начатых, но так и не законченных писем. а вчера я, кажется, впервые призналась себе, почему.

я стала другой, а требую от себя так, будто ничего не поменялось. кризис. старое больше не подходит, но оно такое привычно, что проще мерить по нему, чем искать новое. новое страшно, потому что еще неизведанное.

но в этом и есть смысл жизни — сталкиваться с одним за другим кризисом, разрешать их и таким образом расти. страшно жутко, но жизненно необходимо.

и я знаю, что пройдя через это, обязательно станет легче и лучше.