Разные истории 📚

2022-12-20 22:01:14 Открыть/Комментировать

2022-12-20 22:01:11 Собственно это было последнее, что он произнес членораздельно. После этого события понеслись вскачь.
Услышав издевательское «цепче» тетка психанула и вцепилась в комок со всей дури. Вострые когти под новым маникюром влегкую прорвав пакет погрузились по самое-самое в мокрый, глинистый комок. Тетка увидя, во что она засунула плод часового труда маникюрщицы, страшно вздрогнула нутром, отчаянно вскрикнула матом и мотнула рукой, что бы «сбросить эту гадость». Бросок удался, да. Собственно он и стал катализатором звукового колебания, после которого в тайге усралась стая волков, да все соседи обрели резкий бодряк.

… Кусок, оторвавшийся от когтей соседки, по резко правильной траектории пересек туалет и с неэстетичным чмаком влепился в приоткрытый глаз мужа. В общем, консистенция глины, замоченной на кошкиных енурезах, оказала на глаз соседа резко звукоизвлекающее действие.
И раздался вой.

Конечно, в больнице глаз промыли, что то там вкололи, осмотрели. Сильный ушиб и легкое раздражение глаза, болезни не смертельные, но, как оказалось, весьма дискомфортные в социальном плане. Не знаю, откуда все соседи узнали об этом (и мне рассказали), но с тех пор соседа все зовут не иначе как «Нассаный-в-глаз». Возможно, если перевести на язык индейцев, то наряду с именами «Быстроногий олень» и «Грациозная лань», наш «Нассаный-в-глаз» смотрелся бы не столь вызывающе, но увы… Мы не индейцы и поэтому среди подъездных Пал Иванычей и Алён Петровн, Нассаный-в-глаз выглядит несколько инородно. Но, как говорит его кошка, c’est la vie. Что значит – «Лоток надо чистить во время»

Copyright: Сергей Кобах, 2014 Открыть/Комментировать

2022-12-20 22:01:11 Убирайте лоток во время. Котэ рекомендуют

… О Боже какой мущинааа!!! Я хачу ат тебя сынааа!!! – из-за стены, уже третий час, раздавался рев пьяной соседки. Я перевернулся на бок, тем самым совершив юбилейный, сотый переворот и визуально представив соседку подумал, что на такую красоту, не то, что «мущина», а павиан во время брачного сезона не польстится. А если еще и дети пойдут в маму, то такой выводок питекантропов сможет украсить рейтинг самых страшных млекопитающих. Есть на ТВ такой.

- … Сынана-а-ааа!!! – завывала в дупель пьяная тетка и многоэтажный дом, на особенно жалостливых нотах потрескивал в ночи бетонными перекрытиями.

Если вы думаете, что я нервничал, то фигушки. Я слушал оду «мущине» и представлял оргазмирующую рептилию, коею в данный момент была моя соседка. Рептилия выла, стонала и в перерывах квасила водку. Зрелище, рожденное воображением, было настолько отталкивающее, что пришлось встать с кровати и на цыпочках, что бы не разбудить своих, поползти на кухню. Ну, там помедитировать рядом с холодильником, за окно посмотреть. Да мало ли дел у человека ночью на кухне?
Там же, опередив меня, судя по всему часа на два, сидел Кот, смотрел в потолок и подрагивал ушами в местах, где соседка особо страстно желала «мущину».

Я традиционно открыл холодильник, осветив сумрак кухни и мы уставились в его внутренности. Через минуту разглядывания я поймал себя на ощущениях, что тоже подрагиваю ушами в такт соседским пениям.

И тут наступила тишина. Тяжелая. Зловещая. Но, правда, ненадолго. После чего раздался вой. Как я понял, выл, собственно «мущина», но не тот, про которого песня. И если вокальные данные мужика были на уровне предыдущей исполнительницы, то неприкрытая чувственность в этом вое просто зашкаливала. Сразу было понятно, от души воет, старается.

… Минут через тридцать разнотонального воя перемежающегося немузыкальными матами приехала скорая. Все это время мы с котом сидели за столом и гадали о причинах смены репертуара.

- «О боже, какой скати-и-ина…. Орет у соседей мущина-а-а…» – сумрачно продекламировал Кот. Я согласился, но непонимание ситуации осталось.

Как потом оказалось, все было намного веселей, чем мы с Котом предполагали. Уж какие только предположения мы не строили, от «Закончилась водка», до «Изнасиловали инопланетяне». Но реальность была непредсказуема.
… Ночью, как раз когда я поковылял на кухню под адский вокал соседки, домой к ней пришел муж. Как водится, приходя среди ночи, муж был в правильном для этого времени суток состоянии, а именно, в состоянии нестабильного положения тела ввиду внедрения в организм спиртосодержащих жидкостей совсем не в гомеопатических количествах. Пришел и как у них в семье принято, пошел в туалет немного грусти отлить. В процессе, простите за тавтологию, процесса он обратил внимание на кошкин лоток. В лотке комкующийся наполнитель давно уже скомковался в кусок, размером с пол лотка. Даром, что кошка там маленькая, но она гадит как энурезный гепард. Еще напуганный к тому же.

- Ты это, того, певица…- Соблюдая законы вежливости икнул муж, – Хоть бы глоток… Не, платок… Блин, лоток! Во, лоток убрала! Кошке ссать негде! – проявил животнолюбие человек.
- Как? – жена ехидно посмотрела на мужа, – У меня же мани-икю-у-ур! Коготки-ноготки и все такое, – пояснила она в ответ на приподнявшуюся в вопросе мужнину бровь.
- А ты… Пахетик возьми, пахетиком хвать этот комок, и в помоечку яго! – проявляя реально организаторский талант предложил муж, устало опускаясь на пол.

Настроение у соседки было игривое и сориться желания не было, поэтому напевая про зачатие от того мущины она сексуальной походкой, покачивая контейнерообразным задом сходила за пакетиком и вернулась.

- Слышь, что то не хватается – Пожаловалась она после нескольких попыток ухватить через пакет мокрый комок.
- А ты посильней, посильней его хватай. Цепче, цепче так сказать! – хохотнул из угла тонко пошутивший муж. Открыть/Комментировать

2022-12-20 14:31:20 Открыть/Комментировать

2022-12-20 14:31:16 — Наташа, не бойся, это я — Татьяна Васильевна, — произнес этот посланник ада.
Я ему не поверила, но меня вытолкали с ним в зал.
Наступила гробовая тишина, а потом самые хлипкие дети начали громко плакать. Одна девочка завизжала и заметалась, ее повалили, как горящего человека.

И тут я поняла свою миссию. Я сделала вид, что мне не страшно. И даже вальяжно взяла Деда Мороза под руку, мол, не сцыте, просто зажмурьтесь и бегите, пока я его удерживаю.
Потом я ходила по периметру и успокаивала ревущих малышей, пихала им в руки какие-то бутафорские ягоды и шары из бутафорской корзинки, про песню я забыла. Там все обо всем забыли, если честно. Каждое движение дедушки вызывало панику, поэтому он не двигался. Потом я раздала подарки, подходя к каждому малышу, ведь они больше не могли шевелиться, и мы вышли из зала.

Я шла прямая как шомпол, мыслей не было. Уводила кошмарного чувака подальше от детей, понятно, что мне уже не поможет никто.
Дед Мороз остановился и поднял бороду. Это, действительно, была Татьяна Васильевна. И это почему-то не принесло мне облегчения.
— Какую конфету ты больше всего любишь? — спросило оно.
— Белочку, — ответила я без эмоций.
Оно пошарило в подарке и достало мне "белочку".
— Пойдем, — сказало оно. — У нас еще восемь выступлений.

Это была Камбоджа, семьдесят шестой. Но я прошла это, прошла, правда на этом моя актерская карьера завершилась. Не страшно, главное, что не завершилась я.

Теперь, когда я чего-то боюсь или сильно нервничаю, я просто смотрю на эту фотографию.
Чего мне после этого бояться?

Автор: #Грета_Флай@ Открыть/Комментировать

2022-12-20 14:31:16 Однажды я была Снегурочкой, и нет воспоминания страшнее...

Не стриптизершей. Не какой-то там развратной девицей в кокошнике, что взасос целуется с Дедом Морозом, потому что он отрубился спьяну, и это единственный способ вдохнуть в него жизнь. Не классической страдалицей между Мизгирем и Лелем. И даже не взрослой тетей, что надела ажурное нижнее белье, белые сапожки, песцовый полушубок и накрасила губы розовым перламутром. Нет.
Я была настоящей Снегуркой из старшей группы детского сада.

Еще я была Красной Шапочкой. Тогда мне надели на голову алую штуковину, к которой были пришиты тяжеленные рыжие косы. Денис, что был волком, настиг меня, я покорно села на стул, задрапированный под пень, как того требовал сценарий, а волк в шлеме с ушами и с хвостом на шортах успокаивал родителей словами : «Бабушки, не бойтесь! Мамы, успокойтесь! Я не злой, не злой совсем — вашу дочку я не съем!».
При этом он, на нервяках, вцепился мне в плечи и ритмично тряс меня, видимо в доказательство, что он добряк и душка, а я живая. От этих фрикций моя шапка с косами поползла вбок и все норовила упасть на пол. Я придерживала ее левой рукой, а правой махала маме, потому что они с бабушкой, конечно, начали пускать слезы из-под высоких ондатровых шапок.

Снегурочка стала пиком моей актерской карьеры и суровым испытанием, после которого я сразу стала молодым седым мужчиной, который прошел Вьетнам. Внутренне, разумеется.

В музыкальном зале всегда особенно пахло: громкой музыкой, бархатными занавесками и мишурой. Еще духами музыкального руководителя в люрексовом платье. Она вместе с заведующей распределяла роли к новогоднему торжеству.
Захватывающее зрелище. Особенная магия высшего порядка:
это — белка, это — снеговик, это — гриб, это — сосулька, это — хлопушка, это — трактор.
И дети, как по мановению волшебной палочки, превращаются в зверей и предметы.

Я страшно расстроилась, что мне не досталось быть лошадью. Карусельная лошадка должна была игриво скакать по кругу с какими-то бубенцами на ножках, погремушками в руках, с алым султаном на голове и белоснежным хвостом на попе. И музыка там была такая чудесная: цок, цок, цок.
В общем, лошадь слили Юльке, и я стояла, дрожала и радужно переливалась глазами, что уже полны, но еще не брызнули.

— В этом году Снегурочка будет наша. Ваша. Из нашей, вернее, вашей, старшей группы, — торжественно объявила заведующая. — Снегурочка у нааас... Наташа! Она будет ходить с Дедом Морозом на все праздники и участвовать во всех концертах.

Я была белобрысой, с мягкой улыбкой и древнерусской задорной тоской в светлых глазах, поэтому особенно не удивилась, подумав только, что надо будет учить много слов, и что лучше бы все-таки лошадь. Оказалось, что надо было петь песню. Сольное выступление без хора. Мне должно было ходить среди картонных грибов и марлевых зайцев и петь «меня все звери знают, Снегурочкой зовут, со мной они играют и песенки поют. И мишки-шалунишки, и заиньки-трусишки — мои друузьяаа, люблю их очень я».
Все это я легко выучила, костюм мой был прекрасен и колюч, на репетиции Деда Мороза почему-то изображала рослая и широкоплечая воспитательница. Вероятно, настоящий не мог репетировать, некогда было. Не помню, верила я в него или нет. Я вообще не любила ковыряться в таких вещах — есть, нет, настоящий, ненастоящий. Дед Мороз пришел, ну и ура!

Начинались наши гастроли по утренникам и вечерним концертам. Сначала мы должны были прийти к малявкам в ясли.
Меня переодели, мама, волнуясь, подшила блестки и мишуру прямо на мне, что-то надели на голову и сказали — вот и все, иди к Дедушке Морозу, бери его за ручку и идите.

Я повернулась.

И поняла, что сейчас надую в штаны, а возможно и навалю. Я спрятала руку за спину и начала пятиться. Грозное, свалявшееся бородой, чудовище шло ко мне, распахнув объятья. С ним за ручку можно было идти только в чистилище. Открыть/Комментировать

2022-12-18 20:14:13 Открыть/Комментировать

2022-12-18 20:14:06 Мойша продолжал, стараясь поболе про чудеса Христовы рассказывать. Но нет-нет да сбивался на историю сотворения мира по старой памяти. Но нет в том лиха, главное – Слово Его донести. А уж как да какими путями – то только Ему ведомо. Видать, сам Господь ведёт его, выкреста византийского, на дело правое за веру единую. А уж для Мойши – особливо важное то дело. Креститель Руси назовут его! Не меньше! Неправо было язычников этих богомерзких через иконы по чуть-чуть приручать, наскоком надобно, силою. Да Словом Его!
И от этих размышлений становилось Мойше спокойно и радостно, а история лилась гладко да споро.

Но когда Выкрест замолчал, то увидел на лицах лишь насмешку.
«Глупцы. Впрочем, я и сам глупец, – подумал он. – Нельзя было надеяться, что многобожники истинную веру примут от одних слов моих. Эх, дубину бы мне сейчас! А лучше – огнём бы!» Но вслух сказал:
– Так всё и было на самом деле, дети мои! И картинки энти на досках – иконы святые, про жизнь Сына Божьего вся правда на них писана. И сам Господь собрал тут иконы, тайно в языческие земли ваши завезённые, чтобы открыли вы сердца вере истинной, чтобы презрели богов своих лукавых! Истинно говорю вам!

– Брехня! – после недолгого молчания сказал кто-то.
Его тут же поддержали. Кричали, что не может девственница родить. И воду в вино никак не переделаешь. Такие истории только для сказок и подходят, где ж тут уверовать-то?

– Кафтан уж больно приметный, – сказал вдруг Военег. – Не на тебя шился. Снял с кого?
– Дык Силантий в таком ходил! – подхватили с другой стороны.
– Точно! А мужик, который с этим евреем вместе зашёл, в той одёже, что у Павла была!
– Так это ж Мойша Выкрест, браты! Он караван пограбил! – крикнул Онуфрий.
– Будь я Выкрест, – взвыл еврей, ощерившись, – так я бы вас, нехристей и торгашей, на святые иконы пасти раззявивших, огнём и дубьём по миру погнал. И богов ваших в костры! Есть только один Бог, и имя Ему…
Договорить не дали, отвесив пощёчину.
– Хватай его, братья! – Онуфрий первый цапнул еврея за плечо. И вот уже несколько рук схватили самозванца и бросили на пол. К нему бросили и второго. Кафтаны шитые сорвали, шапки содрали, хорошо хоть не с пейсами вместе. Попинали обоих хорошенько, да не люто – для острастки.
– Вот вам и кулачные бои для посадника, – засмеялся Онуфрий. Люди с гиканьем подхватили избитых и вытащили на крыльцо. – Неча честной народ мутить речами лживыми! На суд их, на вече новгородское! Самого Выкреста в полон взяли!

С этими словами оба, и Мойша и Пашко, полетели вниз с крыльца. Побитые, лежали они в белом снегу, заляпывая его кровью из разбитых носов.
И вдруг стихло всё, умолкли купцы. Подняв глаза от земли, Мойша увидел совсем рядом червлёные сапожки и тяжёлые сапоги ратников вкруг.
– Вы чего разлеглися тут, – гаркнул один из вояк, – негоже княгине Прекрасе на непотребство эдакое смотреть!
– Ох и непутёвые у меня ратники! Память, что у крокодил египетских, – одёрнула стража девица. – Сколько раз вторить, что теперь меня величать Ольгой! Вон пошли, – и ласково обратилась к Мойше: – Кто такие? За что вас?
Выкрест приподнялся, глядя снизу вверх. Двое молодцев хоть и отошли, но смотрели сурово и недобро потрясывали топорами. А девица сама подала Мойше руку.

– Сироты мы, княгинюшка. За правду нас побили. – Девица-то явно из знатного рода, уж как бы не сама Прекраса Киевская, понял Мойша.
– И давно люд новгородский правду не любит? – девица сурово глянула на купцов. – Или в банях жарких-топленых покуда не бывали?
Не ответили купцы, молча на княгиню с крыльца смотрели да в бороды пыхтели.
А Мойша вдруг осмелел:
– Уж не ведаю, как давно, но сказывал я всё как есть, без утайки!
– Так о чём сказ вёл, сирота? – Ольга кивнула ратникам, чтобы подняли Пашко да приотстали, а сама взяла Мойшу за руку и повела по заснеженной новгородской улице к посадскому терему.
Мойша не противился. По всему видать, сам Господь его за руку ведёт.
И заговорил:
– Давным-давно, в граде Вифлееме…

Николай Аксенов
Написано в соавторстве с Евгенией Арт Открыть/Комментировать

2022-12-18 20:14:06 * * *
– И как они в таких одёжах ходят? – ныл Пашко. Напялив кафтаны и шубы с тех купцов, которых пограбили под Ладогой, два разбойника шли в Новгород.
– Не вертись. Иди нормально, – одёргивал его атаман. – Они ж в этих кафтаньях по лесам не бегают. Степенно ходят. Вот и ты ходи так же.
– Сложно привыкнуть.
– Тю! Так надевай свои тряпки, и пусть тебя вешают на кривом суку.
– Да понял я, батя, понял. Не гневайся.

Через ворота прошли спокойно да тихо. Узнали, где сход будет, понесли и свои доски к терему для обмена. Авось удастся удачно выменять или прикупить. Все нужны они! Каждая! А возле терема уже ходил люд: и купцы, и ратники были, пара мастеровых даже. Все с досками расписными. Друг с другом говорили просто да равно.
Вот на крыльцо вышел огромный купчина. Борода до пояса, кафтан жемчугом расшит, на пальцах перстень с самоцветом.
– Здравы будьте, люди добрые! Звать меня Онуфрием. Все мы увлечены досками расписными, иконами зовущимися. Верно говорю?
– Верно.
– Точно!
– Всё так!
– А раз так, то вот вам первый на Руси сход иконолюбов. Меняйтесь, торгуйтесь, договаривайтесь. Проходите, гости дорогие!

С этими словами двери терема распахнулись, а внутри – Мойша аж зажмурился от великолепия – кувшины с пивом и мёдом, яства мясные и хлебные, а главное, по углам иконы стоят. Никогда он столько не видел. Тут Сын Божий. И апостол Петр. И других святых, чудеса творивших, тоже не забыли.

«А ведь они думают, что это всё сказочки да выдумка. Не знают истинного Слова Божия. Столько лет собирал я по крупицам в землях этих богопротивных иконы, всё мечтал, что как сыщу их все до одной, так и открою сердца люда дикого-неразумного для веры истинной. А они сами в руки пришли, не иначе Господь мне помогает», – Мойша украдкой перекрестился и, подумав, на всякий случай еще и начертал пальцем по лбу тав.

И вдруг так захотелось ему поведать невеждам правду. И про иконы тоже, и про веру славную, но и про себя. Не было ему, еврею урождённому, радости привилегий в православной Византии. Но коли бы сотворил он дело какое великое, да вот хоть бы обратил языческую Гардарику в православие, тогда сказали б, что Мойша, хоть и выкрест, хоть и веру принял не своего народа, но показал себя право и славно. И вернулся бы из холодной Руси в родную Византию. Перестал бы прятаться по лесам, а начал жить как вельможа. Эх, улучить момент, собрать бы народу поболе вокруг!

А народ меж тем всё прибывал. И Военег, ратник новгородский, был тут. Указывал мужикам, куда сгружать связки мягкой рухляди, да присматривался, да приценивался. И всё норовил Онуфрия на разговор о Пантократоре увести в сени. Пошло торжище!
Люди побогаче сразу к картинкам шли. Разговоры завязывали, из коробов иконы представляли, по рукам бить начали.

Кто попроще, сначала к столам подвинулись. Там за кружкой мёда и о торге поговорить можно было. У мастеровых иконы победнее, без изысков. Историй меньше, картинки не такие красивые. Но всё равно интересно.

Онуфрий наблюдал да улыбался радостно. Всё получилось, как хотел. Вон и к его картинкам присматриваются.
– Славно у вас тут, – послышался голос.
Онуфрий обернулся и увидел натурального еврея. С пейсами, хоть и в местной одёже. – Мы ведь не знакомы?
– Не встречались, – ответил Онуфрий. – Я бы запомнил.
– Иаков, – протянул руку Мойша, решив не называться раньше времени. Много ли Мойш в Гардарике? То-то.
– Онуфрий. Ищешь какую картину али любопытствуешь?
– Не совсем, – Мойша замялся. – Вы ведь не знаете, что это? – он обвёл рукой горницу, тесно уставленную иконами.
– Ну как же? – Онуфрий даже удивился. – Рисунки с историями. Вроде б дети заморские рисуют, а взрослые истории придумывают. И с купцами византийскими нам везут на потеху.
– Неправда твоя, – Мойша грустно покачал головой, присел на лавку и начал рассказывать.
О том, как в городе Вифлееме родился мальчик у девственницы. Как пришли к нему волхвы и нарекли его Сыном Божьим. Он говорил, и разговоры вокруг стихали, люди замолкали, прислушиваясь, а вскоре окружили его и так и стояли, затаив дыхание. Открыть/Комментировать

2022-12-18 20:14:06 Эх, глянуть бы хоть одним глазком, что у Военега того имеется! Да и у других мужей интересующихся, поди, есть на что подивиться. Военег-то энтот – голова. Такую мысль светлую грамоткой своей родил! Это ведь можно слух пустить по всей Гардарике, чтоб собиратели встретились в одном месте. Все со всеми чтобы менялися да торг вели. И главное – все свои. Никто не станет в бороду усмехаться, что мужи, силу и вес имеющие, картинками с надписями забавляются.
И сел писать:
«Люд земли русской! Кто собирает картины с надписями! Я, Онуфрий Новгородский, зову на торжище. По зиме, как лёд встанет на Волхове, собирайтеся, братья, в граде Новгороде. Друг на друга посмотрим да иконы обсудим. И поторговать не мешало бы. Берите свои доски расписные да везите на торжок. Кланяюсь, Онуфрий Новгородский!»

* * *
Павел только головой покачал.
– И что нам теперича? Энту грамотку на площадях зачитывать? – спросил он, сворачивая бересту и пряча за пазуху. – Не задаром хоть?
– Нет, не даром, – радостно откликнулся Силантий, хлопнув по плотному мешку. – Соболями Онуфрий расплатился. И щедро.
- Так ты грамотку ту купцам, кто в обрат в Муром едет, передал ли?
- А то! И в Ростов, и аж в Керич отправил. А на Ладогу сами свезём! Ну, тронулись, что ли?
Бодро ехали, поспешали до осенней распутицы. Но в ладожские леса въезжали с опаской. Хоть и охрана была, и купцы все оружные, да слухи про Выкреста ходили один страшнее другого.

Но напрасно сторожились, всё одно прозевали. С резким хрустом ломающихся сучьев поперёк дороги упало дерево.Только торговцы обнажили мечи, как из кустов выбежала толпа мужиков. Все грязные, в рванье да лохмотьях, но оружие в порядке. Пусть и только дубинки, серпы да косы. Но целые и нигде не ржавые.

Самый здоровый из разбойников, со свалявшимися пейсами, помахивая огромной дубиной, утыканной кусками чёрного камня, вышел вперёд.
– Здравы будьте, люди торговые! Куда путь держите? – тать ухмыльнулся. – Может, поделитесь товарами? По-доброму прошу.
– Ты, паря, проси как хочешь, а нам своих детей кормить надо, а не твоих голодранцев, – сквозь зубы процедил Павел, поигрывая топориком.
– Так ведь и они мне все дети, верно говорю? – разбойник обернулся, и мужики захохотали. – Ну, посмотрим, чья семья крепче!

С этими словами он ловко подпрыгнул и наотмашь ударил купца дубиной. Павел завыл, хватаясь за раздробленное колено, а в следующее мгновение захлебнулся кровью от второго удара. А тут и остальные бандиты налетели на караван. Силантию с размаху резанули косой поперёк груди, и купец упал, пытаясь зажать широкую рану. Степан успел проткнуть копьём одного разбойника, но ратника стащили с лошади и затоптали. Остальных порешили тут же.

Деловито и споро шайка принялась шарить по сундукам и мешкам. Мойша лишь ходил да покрикивал:
– Ищите! Ищите, волчьи дети, мне нужны они все!
– Глянь-ка! – окликнул вожака Пашко. – Оно?
– Спрячь! Пригодится и эта малость, – Мойша присел на телегу. Взгляд его упал на окровавленный берестяной свиток. Выкрест подобрал его и просветлел лицом.
– Сыны мои! – завопил Мойша. – Нашёл! Нашёл!
– Икона?
– На бересте?
– Что там, Мойша?
– Не икона, но место, где будут все иконы! Идём в Новгород!

* * *
– Так ты говоришь, что отдашь мне серебром, если выделю терем?
– Да! Токмо надо бы с широкой горницей, гостей человек полста будет. А отроков, что посообразительнее, надо на ворота городские поставить, чтобы указывали гостям, куда идти надобно.
– Добро, – кивнул посадник. – Всё равно не понимаю, зачем тебе это. Собрал бы гостей, да устроили бой кулачный. И самим потешиться, и людей порадовать.
– А и соберу… – задумчиво ответил Онуфрий. – Здрав будь, друже.

Терем под торг был немаленький – не пожадничал посадник. Онуфрий нанял троих мужиков, чтоб выправили внутри столы и лавки. В угол супротив входа водрузили иконы на продажу и обмен. Готовились принять гостей дорогих, удивить своими иконами, посмотреть чужие. Обменяться да поторговаться. Общий сход решили провести в третий день студня. Открыть/Комментировать