1942 г, #Небольсин Вскоре возвратились ушедшие вперед два танк | Дневник партизана Дзяковича и другие воспоминания о войне

1942 г, #Небольсин
Вскоре возвратились ушедшие вперед два танка. А между тем, на дороге снова появились беженцы, которые в начале, при виде советских танков, разбежались кто куда. От них отделился старик-немец, который одной рукой тянул тележку, другой держал за руку маленькую девочку. Он, подойдя к танкистам, попросил по-немецки:
— Солдаты, будьте добры, разрешите нам пройти.
— Что он сказал? — спросил младший лейтенант кого-то. Ответа не последовало. Тогда я перевел.
— Ты понимаешь по-немецки? — изумился танкист.
— Не совсем, но понимаю.
— Тогда скажи, пусть он подойдет поближе, мы не тронем.
Я перевел, но старик стоял, дрожа всем телом.
— Чего он шары-то свои выкатил? Не понимает? — спросил младший лейтенант и сам подошел к старику.
— Спроси у него, — сказал мне танкист, — откуда они идут и куда?
Потом еще задал несколько вопросов. Я перевел, старик ответил.
— Слушай, — сообщил мне танкист, — я решил тебя взять с собой. Переводчик нам нужен позарез, вот так, — и он выразительно провел рукой по шее, — я в этом деле не бельмес и мои хлопцы тоже ни шута не смыслят. С немцами объясняемся, как с немыми, на пальцах. Поехали!
Вот так, вместе с танкистами я дал большой круг по немецким тылам. Выполнив задание, танки возвратились в свою часть, а я оказался на сборном пункте Второго Белорусского фронта.
«Допрашивал меня лейтенант Малофеев, следователь «СМЕРШа». Его фамилию я не мог забыть, потому что страшная обида захлестнула тогда меня всего. Я готов был встать к стенке, под расстрел, лишь бы не слышать надуманных обвинений в предательстве, добровольной сдаче в плен.
Малофеев требовал, чтобы я чистосердечно раскаялся в этих преступлениях и подписал протокол допроса. Обычно, он вызывал меня поздно вечером и медленно, не торопясь, допрашивал почти всю ночь. На столе, за которым он сидел, лежали пистолет, чернильница и бумага. Мне предлагалось садиться на табурет, поодаль от стола, напротив Малофеева. Каждый раз, допрос начинался с одного и того же:
— Небольсин, ты зря упрямишься. Мы имеем сведения, что ты добровольно сдался в плен. Твой комсомольский билет и орден немцы использовали при засылке своих агентов в советский тыл. Признавайся чистосердечно и мы отправим тебя, без всяких последствий, на фронт, в штрафную роту. Это твой последний шанс искупить вину перед Родиной.