24 день. Самое обыкновенное пробуждение, обыкновенный завтрак. | Никита кричит

24 день. Самое обыкновенное пробуждение, обыкновенный завтрак. Чтение, пинг-понг, ребята играли в мой ноутбук. Я ждал четырёх часов, чтобы отправиться общаться с новой знакомой через щель в двери на втором этаже. Встреча состоялась, сидя на корточках, впитывал информацию через ухо, мямлил что-то в ответ. Как вдруг моя рука ощутила на себе присутствие инородной культяпки. Ко мне подошёл санитар, поднял и повёл к главному врачу со словами «у-у-у, ну пошли-пошли, щяс побеседуешь». Здесь день перестал быть обычным. Я сразу понял, что пахнет первым этажом и пиздятинкой (в самом плохом смысле этого слова, обозначающим безвозвратный конец и подзатыльники). Врач на пару с санитаром Адамычем спрашивал, что я делал и зачем. Отвечал, что подруга с воли, в одном учебном заведении существовали, написала по телефону, а удивление вскружило мне голову и я не знал, что так нельзя. В итоге врач был спокоен и говорил, что взрослые уже люди, а таких вещей не понимаете, мол, не на курорте здесь находитесь, всё серьёзно. Из-за его равнодушного тона я начал верить, что сделают выговор и отпустят с пинком под зад, но Адамыч решил спустить на первый этаж, невзирая ни на что. Для профилактики до восьми часов посидеть подумать. Ещё очень много кричал про мои тапки с плюшевыми сиськами, обращаясь к врачу. Мол, с первого дня ещё меня ирода заметил безумного. Вопил, что тут вообще запрещено что-либо рассказывать (знал бы он о моём телеграмм-увлечении…), фотографировать и снимать, военкоматчики распоясались, надо у них всех телефоны отнимать.

Когда меня подняли на две ноги с дивана и повели вниз по лестнице, я начал бояться не на шутку. Испуг одолел потому, что я имел от местных кучу страшных историй про психов, которые что-то крушат, орут дикими воплями (это слышал лично), ведут себя, в общем, крайне неадекватно и могут нанести вред. Открыли решётку, передо мной длинный коридор, у стен сидят люди, один вообще качается в бешенном ритме взад-вперёд, как в жутких фильмах. Я сел с края на кушетку, задрал голову на телевизор. Справа меня окликнул молодой голос. Бритый молодняк протянул руку, за ним остальные, начали знакомиться. Назвали имена, тут же выветрившиеся из меня прочь. Много спрашивали про то, как там на верху, что дозволяют. У них нет вообще ничего. Все развлечения, что были найдены — забытая всеми книга, колода карт, бумажка с молитвами. В речи были спокойны адекватны, не докапывались. Даже на татуировку с портретом девушки на груди никак не отреагировали. Кто-то там за суицид, кто-то справку по инвалидности хочет оформить, чтобы иметь с этого плюшки, кто-то бухал и кололся. Некоторые правда неадекватные и родные с ними не справляются. Был ещё мужик похожий на Льва Толстого: огромная борода, коренастый, умно шагал туда-сюда и что-то читал. Про него рассказывали страшные истории, и я побоялся куда-то выдвигаться с исследованиями и беседами. Лучше тихо-мирно переждать своё наказание, не будучи замеченным широкими массами. Позже ребята позвали играть в карту. Слева от коридора были три больших помещения, где вмещалось около 15 коек в каждом. В общем, социум делился там на несколько групп: смотрящие телевизор (смешно то, что даже эти люди считали сериалы по НТВ самой тупой хуйнёй, что они видели); шагающие вперёд-назад по коридору; дрыхнущие; болтающие (но таких почти не было и они мгновенно превращались в остальные социальные типы).