Кадр шестой. Мы приезжаем домой после капельницы, и я навзрыд | unpublished

Кадр шестой. Мы приезжаем домой после капельницы, и я навзрыд реву. Я смотрю на Мишу и не знаю, как ему помочь. Я ложусь рядом с ним прямо на пол. Он хочет лежать возле миски с водой, наши попытки его перенести в комнату, поближе к теплу, ничего не дают, он упорно поднимается на две передние лапы и пытается передвигаться в сторону кухни и миски с водой. Мы сдаемся, я стелю там пеленки, накрываю полотенчиком, чтобы было теплее, ложусь рядом, глажу Мишу по голове и прошу держаться изо всех сил.

Кадр седьмой. Мы совсем мало спим. Но даже это я потом буду ставить себе в вину. Утром Миша опять полусидя пытался попить воды, а лечь потом уже не смог. Я реву. Не могу себе простить, что не осталась дежурить там, на полу, рядом с ним, чтобы помочь ему. Хоть и просыпалась ночью, проверяла его, но этого не хватило. Я пытаюсь дать Мише попить из шприца, хоть как-нибудь, он с огромным трудом глотает капли воды. В основном лежит на полу. Мы ждем результатов анализов, но без них уже всё достаточно ясно. У нас не получилось. У врачей не получилось. Ни у кого не получилось.

Кадр восьмой. Я вижу номер телефона ветеринарной клиники. Отвечаю на звонок. «Мы получили результаты. К сожалению, они хуже, чем были ранее…». Я не хочу принимать никаких решений. Нам всем очень тяжело дается это. Но все дальнейшие попытки обречены на мучения с возможным нулевым результатом. Или ненулевым, но мучительным в течение некоторого небольшого промежутка времени, за которым неизбежен всё тот же конец. Мы обращаемся еще к одному врачу за третьим уже мнением. Оно подтверждает первые два. Мы принимаем решение все вместе, всей семьей. С индивидуальной кремацией, чтобы потом всё-таки взять Мишу с собой на Гавайи. Миш, признайся, тебе просто не хотелось торчать в самолете 15 часов с пересадками?

Кадр девятый. Это произошло 30 января, в воскресенье вечером. Я хотела взять на работе несколько дней перерыва, чтобы просто лежать дома и плакать. Но у нас все заболели ковидом, работать некому, меня очень просили выйти. Может, оно и к лучшему, когда кругом дети, нет ни секунды времени забыться. Как только рабочее время останавливается, в голову вихрем врываются кадры воспоминаний о Мише. И это невозможно выдержать. Это разрывает изнутри. В первый вечер хотелось уйти туда же, где сейчас Миша. Сделать хоть что-нибудь, чтобы быть с ним рядом. Дома невозможно было находиться. Все вещи, всё кругом напоминало и напоминает о Мише.