Забегаю в кухню, целую ее в седую макушку, пахнущую мылом и се | Мята Хари

Забегаю в кухню, целую ее в седую макушку, пахнущую мылом и семечками, прыгаю за стол - плохих новостей нет, поэтому можно расслабить булки и смотреть в окно.

-А мы будем пить с вишнёвым вареньем, - подтруниваю я.
-Без чая с вареньем никуда не отпущу, даже не думай. Варенье нынче получилось чудесное, только попробуй, нет-нет, ты попробуй.
Да что же это, вечные дела, дела, я же сказала лишь немножечко.
Ну хоть одну ложечку.
Правда же удивительно? Правда в этом году вишня особенная...
Как я рада. Я знала, что понравится.
Возьми баночку, бери непременно: вИшневое варенье без косточек, сама вытаскивала всю ночь.
И кстати раньше говорили вИшневое, это сейчас орфоэпические нормы поменяли, упростили. ВишнЁвое, ну кто так говорит...

Жую варенье и думаю: когда мы ограждаем взрослого человека от проблем (косточки не все вынула, проглядела своим старческим зрением, так ведь и зубы сломать можно - может сказать ей, чтоб не мучилась, не вытаскивала? Нет, не надо, расстроится) мы оставляем его законсервированным, словно заливаем его липкой тягучей смесью в банку и отправляем храниться на пыльную антресоль до лучших времён.
А когда наступят эти лучшие времена?

Человек не растет, не становится сильнее и мудрее, не укрепляет свой внутренний стержень. И как человек без тренировки своей силы и мужества достойно встретит старость, болезнь, физические страдания и смерть?

Кстати о страданиях - тяжёлые сердечные болезни бабули должны стать иммунитетом от всех других тяжёлых: рождённый утонуть сгореть не должен.

Но кто обещал нам, что наша жизнь будет стоять на месте и протекать идеально и гладко?

Звонок от мамы.
Маша, бабулины результаты гистологии пришли. У неё рак.
Смотри только бабуле не говори.

Повернулась к ней, моргнуть боюсь. Улыбаюсь до ушей, держу спину, трещу про успехи детей в школе.

Однажды будет так, что её не будет среди нас и нельзя будет обнять, поцеловать, вдохнуть запах её семечковых волос, взять за руку, спросить, посмотреть в глаза - этого вот уже нельзя будет, она умрёт.

Нет, включу отрицание -
уйдёт от нас в какую-то сумеречную страну,
может будет смотреть на нас с облака и махать нам сморщенной ладошкой, красной от вишни,
может быть ей там даже
будет
хорошо.

Он уже не будет стучать ножичком по дощечке, зажигать на ночь свою голубую лампу, продолжать штопать уже никудышные носки, держать на подоконнике жестяные банки с сушёными яблоками.

Однажды я уже не зайду к ней попить чаю с вареньем, потому что она будет лежать в земле растворится в воздухе и сольётся с белым вечерним светом.

Да нет, бабуль, я не плАчу, с чего ты взяла.
Я просто подавилась.
Косточкой.
вИшневой.