Конец августа сполна рассчитался со мной за это лето. Вроде | Москва, я скучаю

Конец августа сполна рассчитался со мной за это лето.

Вроде бы, жаркое. Вроде бы, с чьим-то плечом под моей головой. Вроде бы, с надеждами, планами и новыми целями. Вроде бы, с наконец-то заложенными ушами в самолете и римским солнцем. Вроде бы, то самое лето. Но его начало я встретила, очнувшись от наркоза в больнице. Я все думала, что гастрит, и пыталась отпоить сильную боль, до тошноты, слезами, чаем и анальгетиками. Ведь у меня уже так было, я знаю, вот-вот должно пройти. А в пять утра проснулась без аппендикса и с тремя новыми швами. Закрыла глаза, чтобы снова уснуть, а я уже в палате, на мне одеяло, подо мною кровать, а не каталка. Хоть убей, не помню, откуда выросли эти стены. Соседка приветливо спросила, что со мной, и, не дожидаясь ответа, выпалила, что у нее рак, диабет и 68 годов за плечами. Остатки анестезии тут же перестали толкать меня в сон — добро пожаловать в реальность, принцесса.

А следом за больницей — бесконечная, изнуряющая, изматывающая тревожность. Истекающая виза и истекающие финансы. В ведомство по делам иностранцев не прорваться — на входе охрана, защищает от короновируса. Или посетителей? Обрываю гудками телефон — не дозвониться, сотрудник говорит, телефон выключили, пишите эмейлы. На которые вам обязательно-обязательно ответят. Через два-три месяца.

Я занимала свои мысли попытками найти жильца в старую квартиру, чтобы расторгнуть договор об аренде раньше конца семестра. Откликнулся парень, из Туниса. Сначала, кажется, дружелюбный — согласился взять и комнату, и мою мебель. А потом, как подписал договор с фирмой, — скандалы, обиды, отговорки. D стоит и мягко пытается напомнить парню о его обещаниях и моих условиях, а парень торгуется, обвиняет меня в каждой фразе и рассказывает D о неправильном поведении его женщины. Которая стоит рядом и о которой он говорит в третьем лице. У меня потом мелко-мелко дрожали пальцы и несколько часов ныли швы. А незнакомый сотрудник почты, взглянув на мое лицо, отправил домой расслабляться и пить вкусный кофе.

Постоянные-постоянные бумажки. Я даже завела под них отдельный шкаф — счета, письма, записи, выписки, договоры и черт-знает-сколько-еще-мусора. Жаль, что в Германии мало где можно устраивать гриль. А то бы пригодились. Я шесть раз звонила подключить электричество, мучила гудками уши, пытаясь выбить запись на регистрацию в ведомство, постоянно ходила на почту, писала письма, эмейлы и самостоятельно пыталась разобраться в немецких правилах и законах. D пропадал на работе сутками, я нервничала каждый раз, набирая незнакомый номер, — мой акцент и бесконечные-бесконечные споры с ленивыми сотрудниками. Плюньте, если говорят, что Германия — это про порядок.

Нескончаемые визиты к врачам. Хирург, терапевт, стоматолог, дерматолог, окулист, гастроэнтеролог… Мое тело решительно бунтует против меня. Как будто второй операции за девять месяцев оказалось недостаточно. Бунтует до тех пор, пока я не оказываюсь в кабинете врача. Где мне говорят, что ничего страшного. Может быть, правда, тревожность. Может быть, действительно стресс. На лбу появилась первая линия. Совсем тонкая, едва заметная — но она уже не уходит, если перестать хмурить лоб.

Мне казалось, конец этому жаркому, душному, тревожному и томящему ожиданием лету уже не наступит. Но вот снова август, снова машина, снова Италия, снова плечо под моей сонной головой.

И снова то самое лето.