«Печаль включает в себя грусть и уныние, глубокое чувство скор | Моноклер
«Печаль включает в себя грусть и уныние, глубокое чувство скорби от утраты. Исследования посттравматического роста указывают на то, что печаль предупреждает нас о мимолетности жизни, драгоценности текущего момента и необходимости сопереживать чужим горестям. Рассматриваемое под другим углом, это чувство служит точкой для сравнения — и, следовательно, может стать усилителем таких ярких чувств, как незамутненная радость, ликование и восторг. Наконец, печаль может «пройти через центр» нас самих, как выразился Райнер Мария Рильке в письмах к молодому поэту (1929); она может принести что-то новое, изменяющее жизнь.
«Если бы мы могли видеть дальше, чем простирается наше знание, – писал он, – возможно, мы переносили бы наши печали с большей уверенностью, чем наши радости. Ибо это мгновения, через которые нечто новое и неизвестное входит в нас.»
В то время как страх уменьшает и ограничивает нас, он также подчеркивает то, что возвышается над нами. Конечно, страх может унизить, но исследования показывают, что он также отрезвляет и возвращает чувство реальности: чего можно и чего нельзя достичь. Страх выступает фоном для мужества. Ибо без страха храбрость мало что значила бы и, вероятно, мало влияла бы на течение нашей жизни. Стали бы мы стремиться стать мужественными, если бы у нас не было страха? Будем ли мы искать новые сферы приложения своих талантов, сотворять свежие идеи, мысли, ощущения, не испытывая никакого страха? Эти вопросы редко задают создатели так называемых внечеловеческих технологий.
Гнев пробуждает чувство опасности, неконтролируемую вспышку эмоций и жажду власти. Это огненный взрыв, который распространяется на других и грозит уничтожением. Но последняя информация из исследований эмоций также показывает, что гнев — это способ постоять за себя в праведном негодовании; это толчок к мужеству и высвобождению духа. Вдохновляющие революции выросли из гнева, а вместе с ними к людям пришла личная свобода. Без гнева нежность может быть скрыта, искренность доброты незаметна.
Позариться на то, что есть у другого — это росток зависти; одержимость и фантазия об обладании тем, что принадлежит другому — это расцвет зависти. Зависть пробуждает отчаянное желание быть чем-то иным, чем то, что мы есть на самом деле; это сводящая с ума мука. Но мой опыт терапевта, да и клиента тоже, показал мне, что зависть — это тоже стремление, перспектива и потенциально изменяющий жизнь прорыв. Мы видим проблески наших желаний в тех, кому завидуем, и таким образом имеем некоторую способность лелеять эти желания в себе. Зависть находится в противоречии с удовлетворенностью и, на контрасте, придает удовлетворенности ее укрепляющую глубину.
Чувство вины напоминает нам о словах или поступках, о которых мы сожалеем. Это молот в глубинах совести, и он бьет по всем формам самодовольства. Вина притупляет наше чувство приемлемости и подрывает наше уважение к самим себе. В то же время, как показали исследования психопатии, чувство вины и его социальный двойник — стыд — заставляют нас совершенствоваться, указывают на те наши потенциальные возможности, которые могут помочь нам стать лучше, побуждает нас исцелять раны других. Трудно вдохновиться на перемены, если мы не сталкиваемся с чувством вины».
Перечитываем статью Кирка Шнайдера, доктора философии, ученика Ролло Мэя и Джеймса Бьюдженталя, и разбираемся вместе с ним почему так важно встречаться лицом к лицу с болезненными переживаниями, чего нам никогда не сможет дать машина и как осмысленное переживание сложных чувств, таких как вина, печаль, страх, гнев, зависть, помогает нам меняться, смотреть на мир по-новому и испытывать благоговение перед жизнью.
https://monocler.ru/ekzistentsyalnaya-terapiya/
