Моноклер

2022-08-29 20:02:02 «Худшая из опасностей — потеря своего Я — может пройти у нас совершенно незамеченной, как если бы ничего не случилось. Ничто не вызывает меньше шума — никакая другая потеря — ноги, состояния, женщины и тому подобного — не замечается столь мало».

Датский философ первой половины XIX века Сёрен Кьеркегор глубоко исследовал природу Я, а также природу стыда, который во многом определяет состояние и самоощущение человека. Перечитываем эссе «Исчезающий некто», где доктор философии, психоаналитик Бенджамин Килборн анализирует работу Кьеркегора «Болезнь к смерти» и рассказывает, почему Кьеркегор рассматривал отчаяние как болезнь духа - «расстройство Я», как это чувство вырастает из стыда за несоответствие между тем, кем хочет выглядеть человек в глазах других людей, и тем, кем, по его мнению, он является, насколько эти проекции формируют наше чувство идентичности и ведут либо к большему (духовному) осознанию, либо к утрате Я, и, наконец, какие идеи Кьеркегора нашли свое отражение в психоанализе и перетекли в философию Сартра, Мартина Бубера и Николая Бердяева.

«Следует подчеркнуть неподатливость дилеммы стыда, диалектического самосознания и отрицания и зависимости от других: чем больший стыд испытывает человек, тем в большей степени, по самому факту, он зависит от своего представления о том, как он выглядит в глазах других людей — и от тех людей, которые за ним наблюдают.

…Всякая попытка осуществления подобного контроля одновременно является попыткой регулирования собственных чувств. Поэтому стыд может давать начало навязчивым попыткам осуществлять контроль над тем, как ты выглядишь в глазах других людей, и, таким образом, может давать начало контролю над собственными чувствами. Однако попытка контролировать то, кем человек является и как он себя чувствует через то, как он воспринимается в глазах других, является попыткой, обреченной на неудачу».

https://monocler.ru/ischezayushhij-nekto-kerkegor-styd-i-ya/ Открыть/Комментировать

2022-08-27 19:22:06 Мотив рока, неотвратимой судьбы, непоколебимости мира и его законов, против которых восстает сильный, но обреченный на провал герой, — наследие древнегреческой трагедии. Современные режиссеры и писатели продолжают обращаться к ней — на уровне конфликта, формы, художественных приемов — и, замешивая это все на актуальной проблематике и углубленном психологизме, пытаются решать те же задачи, что решали более двух тысяч лет назад Эсхил, Софокл и Еврепид. Елена Головачева рассказывает о смысле и особенностях древнегреческой трагедии и прослеживает, как проблемы рока и попыток борьбы с ним проросли в современный кинематограф и литературу, где герои вместе со зрителями и читателями продолжают очищаться от иллюзий и надежд на пути принятия мира таким, какой он есть.

https://monocler.ru/drevnegrecheskaya-tragediya/ Открыть/Комментировать

2022-08-22 19:22:04 Наши глубинные убеждения о себе запечатлены в историях, которые мы сами себе рассказываем, историях, которые мы впитывали и развивали с самого детства. И часто в негативном варианте они назойливо твердят, что мы недостаточно хороши и недостойны любви, а чтобы ее заслужить, должны стать идеальными или удобными, отказавшись от себя настоящих. Внутренний критик, перфекционизм, чувство изолированности, желание всем угодить и быть тем, кем тебя хотят видеть, глубокий стыд перед собой и другими, синдром самозванца — все это отголоски семян, которые были посеяны в прошлом. Когда-то эти паттерны, сформировавшие наши истории, были защитной реакцией на отсутствие поддержки, насилие или другой травматичный опыт. Теперь они тянут нас назад, не дают реализоваться и полноценно жить.

В своей книге «Не сомневайся в себе» психотерапевт Лиза Оливера приглашает осознать, осмыслить и переписать негативные жизненные сценарии.

Публикуем отрывок, который поможет нам задать себе важные вопросы, чтобы выстроить свою историю и сознательно отделиться от нее: увидеть себя под другим углом и обрести способность делать самостоятельный выбор, не зависящий от травм и глубоко проросших в нас сценариев.

«У каждого из нас есть своя личная глубинная история. Многие из них травмировали нас, и мы живем с этой болью всю жизнь, следуя определенным сценариям и моделям поведения.

Наши истории проявляются по-разному. Вот несколько примеров:

— Ваша история о том, что ваши потребности неважны, — вы постоянно избегаете их реализации.
— Ваша история о том, что вы никому не нужны, — вы стараетесь никак не обращать на себя внимания.
— Ваша история о том, что вы не заслуживаете любви, — вы постоянно ищете отношений, которые вас ранят.
— Ваша история о том, что вы ни на что не годитесь, — вы даже не пробуете чего-либо добиться.
— Ваша история о том, что другие важнее вас, — вы крайне мало заботитесь о себе.
— Ваша история о том, что мир опасен, — вы избегаете рисков, нового опыта или уязвимости.

Когда наши истории проявляются часто, мы можем заметить, что раз за разом разыгрываем их заново. Мы воспроизводим знакомое».

https://monocler.ru/ne-somnevajsya-v-sebe/ Открыть/Комментировать

2022-08-18 19:23:06 В 1968 году мощнейшая волна эмиграции захлестнула оккупированную советскими танками Чехословакию. Одной из наиболее многочисленных групп, покинувших страну, были деятели культуры: художники, театралы, композиторы, поэты. Именно им Милан Кундера, автор романа «Невыносимая легкость бытия», в своем эссе «Трагедия Центральной Европы» отдает роль настоящих двигателей демократической революции:

«Идентичность цивилизации отражена и концентрирована в том, что было сотворено разумом – то, что мы понимаем под “культурой”. Когда эта идентичность ставится под угрозу, культурная жизнь становится более динамичной и интенсивной, пока сама не превратится в живущую ценность, вокруг которой собираются люди. Это были театр, фильмы, литература и философия – что в конце концов привело к Пражской весне».

Но когда эти люди вынуждены оставить родину, а значит и часть своей идентичности, позади, что меняется в их отношениях со своими творениями? Накладывает ли их выбор, порицаемый одними и горячо поддерживаемый другими, отпечаток на их творчество? А что происходит с теми, кто остался? В 1975 году Кундера уезжает из Чехословакии во Францию и с тех пор пытается отыскать грань, разделяющую личное творчество и национальное искусство. Мария Кутидзе обращается к сборнику эссе «Встреча» писателя и пытается разобраться, к каким выводам для себя он пришел.

https://monocler.ru/filosofiya-emigraczii-v-tvorchestve-milana-kundery/ Открыть/Комментировать

2022-08-15 19:25:22 «Любая попытка действовать лучше, чем бездействие. Попытка может провалиться, но бездействие неизбежно ведет к провалу» (Мип Гис)

Страх и тревога — неотъемлемые спутники нашей жизни. Древние греки говорили о фобосе, панике и ужасе. Стоики считали, что испытывать страх нормально, но нельзя позволять ему руководить собой. Но как овладеть своими страхами? Из чего они вырастают? Что им можно противопоставить?
Возвращаемся к вам с отрывками из книги Райана Холидея «Мужество» — о том, как объединять смелость, отзывчивость и хладнокровие, насколько мужество далеко от горячности и почему осторожность и забота — не антонимы для мужества, а дополнения к нему.

https://monocler.ru/muzhestvo-rajan-holidej/ Открыть/Комментировать

2022-07-31 20:29:42 «Среди так называемых невротиков есть много людей, которые, если бы родились раньше, не были бы невротиками, то есть не ощущали бы внутреннюю раздвоенность. Живи они тогда, когда человек был связан с природой и миром своих предков посредством мифа, когда природа являлась для него источником духовного опыта, а не только окружающей средой, у этих людей не было бы внутренних разладов. Я говорю о тех, для кого утрата мифа явилась тяжелым испытанием и кто не может обрести свой путь в этом мире, довольствуясь естественнонаучными представлениями о нем, причудливыми словесными спекуляциями, не имеющими ничего общего с мудростью.

Наши страдающие от внутренних разладов современники - только лишь "ситуативные невротики", их болезненное состояние исчезает, как только исчезает пропасть между эго и бессознательным. Кто сам ощутил внутреннюю раздвоенность и побывал в подобном положении, сможет лучше понять бессознательные процессы психики и будет застрахован от опасности преувеличивать размеры невроза, чем часто грешат психологи. Кто на собственном опыте не испытал нуминозное действие архетипов, вряд ли сможет избежать путаницы, когда столкнется с этим на практике. И переоценки, и недооценки этого приведут к одному: его критерии будут иметь исключительно рациональный, а не эмпирический характер. Именно отсюда берут начало губительные заблуждения (и этим страдают не только врачи), первое из них - предпочтение рационального пути остальным. За такого рода попытками прячется тайная цель - по возможности отгородиться от собственного подсознания, от архетипических состояний, от реального психологического опыта и заменить его с виду надежной, но искусственной и ограниченной, двухмерной идеологической действительностью, где настоящая жизнь со всеми ее сложностями заслонена так называемыми "отчетливыми понятиями" - идеологемами.

Таким образом, значение приобретает не реальный опыт, а пустые имена, которые замещают его. Это ни к чему не обязывает и весьма удобно, поскольку защищает нас от испытания опытом и осознания последнего. Но ведь дух обитает не в концепциях, а в поступках и реальных вещах. Слова никого не согревают, тем не менее эту бесплодную процедуру повторяют бесконечно …

Наши души, как и тела, состоят из тех же элементов, что тела и души наших предков. Качественная «новизна» индивидуальной души - результат бесконечной перетасовки составляющих. И тела и души исторически обусловлены имманентно: возникая вновь, они не становятся единственно возможной комбинацией, это лишь мимолетное пристанище неких исходных черт. Мы еще не успели усвоить опыт средневековья, античности и первобытной древности, а нас уже влечет неумолимый поток прогресса, стремительно рвущийся вперед, в будущее, и мы вслед за ним все больше и больше отрываемся от своих естественных корней. Мы отрываемся от прошлого, и оно умирает в нас, и удержать его невозможно. Но именно утрата этой преемственности, этой опоры, эта неукорененность нашей культуры и есть ее так называемая «болезнь»: мы в суматохе и спешке, но все более и более живем будущим, с его химерическими обещаниями «золотого века», забывая о настоящем, напрочь отвергая собственные исторические основания. В бездумной гонке за новизной нам не дает покоя все возрастающее чувство недостаточности, неудовлетворенности и неуверенности …

Наши надежды на большие свободы обернулись лишь большей зависимостью от государства, не говоря уже о той ужасной опасности, которую принесли с собой выдающиеся научные открытия … Опережающий рост качества, связанный с техническим прогрессом, с так называемыми «gadgets», естественно, производит впечатление, но лишь вначале, позже, по прошествии времени, они уже выглядят сомнительными, во всяком случае купленными слишком дорогой ценой. Они не дают счастья или благоденствия, но в большинстве своем создают иллюзорное облегчение; как всякого рода сберегающие время мероприятия они на поверку до предела ускоряют темп жизни, оставляя нам все меньше и меньше времени. «Omnis fastinatio ex parte - diaboli est» - «Всякая спешка - от дьявола», как говорили древние».

К.Г. Юнг Открыть/Комментировать

2022-07-26 19:13:06 Когда речь заходит о психологии толпы, исследователи часто ссылаются на древнюю, но от это не менее актуальную работу Густава Лебона «Психология народов и масс» (1895 г.). При этом часто говорят о власти бессознательного, редукции ответственности (она словно распределяется между ее членами — значит, индивидуальная исчезает), стихийности и импульсивности действий людей в толпе, отсутствии логики, заразительности и эмоциональности. Однако Лебон отмечает еще одну особенность толпы, лишающую ее возможности адекватно оценивать реальность, — силу воображения и склонность мыслить образами. Публикуем фрагмент из его работы, где он описывает, как проявляется эта особенность и к каким последствиям может вести.

«Согласно логике, единогласное показание многочисленных свидетелей следовало бы, по‑видимому, причислить к разряду самых прочных доказательств какого‑нибудь факта. Но то, что нам известно из психологии толпы, показывает, что именно в этом отношении трактаты логики следовало бы совершенно переделать. Самые сомнительные события — это именно те, которые наблюдались наибольшим числом людей. Говорить, что какой‑нибудь факт единовременно подтверждается тысячами свидетелей, — это значит сказать, в большинстве случаев, что действительный факт совершенно не похож на существующие о нем рассказы».

https://monocler.ru/psihologiya-tolpy-lebon/ Открыть/Комментировать

2022-07-23 15:56:11 Фрейд о нирване и смерти

Фрейд отождествлял состояние Пустоты со стремлением к смерти. В 20-х годах Фрейд продолжал разрабатывать теорию психоанализа. Наряду с первичными влечениями к жизни – либидо, он обнаружил, что существует и обратная бессознательная тенденция , которую он назвал мортидо - влечение к смерти. Обдумывая соотношение Эроса и Танатоса в жизни человека, в работе "По ту сторону наслаждения", вслед за английским психоаналитиком Барбарой Лоу, Фрейд называет влечение к смерти "принципом Нирваны": «стремление к снижению, к поддержанию постоянного уровня, к уничтожению внутреннего напряжения, вызванного раздражениями».

В интервью Дж. С. Виреку (1927) Фрейд даже говорит, что "возможно, смерть сама по себе не является биологической необходимостью" и мы умираем, потому что хотим этого. В человеке могут существовать две противоположные и равные тенденции: любви к жизни и ненависти к ней, желания развиваться и разрушать себя.

Можно было бы предположить, что Фрейд считал стремление к Нирване и медитацию выражением Танатоса. Но мы находим у Фрейда совсем другое. Он полагал, что медитация в большинстве случаев – упражнение в нарциссизме, а практика йоги раздувает Эго. В работе 1930-го года "Недовольство культурой" он указывал на то, что феномены "растворения Я", "океанического чувства" – разновидность нарциссического ощущения собственного всемогущества. Схожее с переживаниями раннего детства, когда ребенок не мог отличить внешнее от внутреннего. То есть, по существу, такая медитация – это форма регрессии, возвращения в детство, в утробу матери.

Таким образом, одно и то же состояние в психоанализе приобретает две разные интерпретации – как возвращение в утробу и как стремление к смерти. И там и там может возникать ощущение Пустоты, но оно абсолютно разное. В первом случае это ещё несформированная способность различать субъект и объект и их слияние. Во втором – прекращение их существования и разрушение связи между ними. И то и другое похоже на состояние Пустоты, но им не является. Даже само понимание принципа Нирваны как прекращения любого напряжения нельзя считать верным, так как Пустота предполагает прекращение и расслабления тоже. Это вообще отсутствие чего-либо. В этой путанице отражается не только не способность как-то адекватно выразить и описать Пустоту Фрейдом, но и трудности ее восприятия человеческой психикой вообще. Так же как и смерть, мы можем описывать Пустоту только со стороны. И видеть смерть какой-то (трагичной, блаженной, началом пути, как разложение тканей тела и т.д.) в зависимости от субъективного состояния наблюдателя.

Отождествление Пустоты и смерти, сделанное Фрейдом, ошибочно ещё и потому, что в восточной философии Нирвана есть состояние сознания, смерть же существует только на материальном уровне. Смерть не является точкой. Наоборот, Нирвана – это освобождение от череды рождений и смертей. Это позиция над игрой во влечение к жизни или к смерти.

Вглядываясь в Смерть, мы не можем заметить ее собственной сущности, она – прекращение любого существования. Ум вынужден Пустоту с чем-то сравнивать, чтобы как-то понять. Дихотомия Эрос-Танатос, безусловно, существует, но идея Пустоты или Нирваны находится за рамками жизни и смерти.

Фрейдовское же изложение в большей степени о навязчивом ощущении внутреннего конфликта, желании избегать одного и стремиться к другому. Этот конфликт мы и так постоянно обнаруживаем в своем обыденном сознании, в своих страхах и надеждах.

Стараясь удержаться в Эросе, человек неизбежно приходит к увяданию. Жизнь становится статичной и больше походит на болото, лишается течения и застывает. Как черепахи, которые растут всю жизнь и умирают под собственной тяжестью. Стремясь к смерти, человек также неизбежно натыкается на жизнь. Если вам приходилось ухаживать за садом, то вы замечали, как работает этот баланс. Избавившись от одного сорняка, освобождаешь место для роста другого, уничтожив одних насекомых, видишь, как расплодились другие. Открыть/Комментировать

2022-07-23 15:56:07 Эрос и Танатос, по Фрейду, - два инстинкта, определяющие наше существование. Причем в поздних работах либидозное влечение к жизни (Эрос) рассматривается им как часть влечения к смерти (Танатоса): с одной стороны, для жизни характерно постоянное возмущение покоя, подчиненное импульсам страстей, желаний и чувств, в то время как доорганическое состояние соответствует абсолютному покою ровно разлитой, лишенной напряжения энергии; с другой стороны, если учитывать, что все живущее умирает, то вся жизнь может рассматриваться как стремление к восстановлению нарушенного энергетического равновесия, к исходному состоянию, и в этом смысл смерти (и жизни, конечно). Интересно, что танатос, или мортидо, Фрейд называл принципом нирваны, сравнивая влечение к смерти с буддистской идеей освобождения. Нашла у @transgressivemeditation небольшой пост на эту тему, где автор размышляет, что упустил Фрейд в размышлениях о нирване, медитации и пустоте. Почитайте. Открыть/Комментировать

2022-07-19 19:13:06 «Человеческая психика не выдерживает напряжения, связанного с некоторыми формами близости, поэтому, по большей части, жить в обществе – значит играть в игры».

«...Помимо экономии времени и сил, игры помогают избежать пугающих ситуаций. Страшно быть открытым, страшно сближаться, страшно поступать поперек привычного».

«Игры приучают к простой и предсказуемой жизни. Подлинность требует смелости и веры в свои силы, она неразрывно связана с неопределенностью. Быть настоящим – это способность смотреть страху прямо в глаза и идти к нему навстречу. Более того, страх оправдан. Мир страшен и полон опасностей. Это заставит вас лгать самому себе?»

«Некоторым счастливчикам дано нечто, не входящее в рамки любых классификаций поведения: это и осознание настоящего, и спонтанность, и нечто более ценное, чем любые игры, — подлинная близость. Но для неподготовленного человека все три возможности могут быть пугающими и даже опасными. Возможно, для большинства лучше оставаться такими, какие они есть, и искать решение своих проблем в сотрудничестве с себе подобными, в том, что мы называем «общностью». […] Для человечества в целом нет надежды, но для отдельного человека она есть».

Регламентированность, предсказуемая и не всегда искренняя нормативность — неотъемлемая часть человеческого взаимодействия и простой способ получить «поглаживания». Всего-то и нужно — соблюдать правила игры. Но когда появились эти социальные игры и каковы их правила? Какие роли и почему мы выбираем? Перечитываем ставшую уже классикой книгу Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» и разбираемся, зачем нам нужны игры-взаимодействия, чем отличаются состояния Я «Ребенок», «Родитель», «Взрослый», как люди с разными состояниями Я взаимодействуют друг с другом и почему нам так страшно быть подлинными, общаться открыто, не вступая ни в какие игры.

https://monocler.ru/erik-bern-igry/ Открыть/Комментировать