Женщины Украины. Cоня, Киев: «Меня зовут Соня, я киевлянка, з | дочь разбойника
Женщины Украины. Cоня, Киев:
«Меня зовут Соня, я киевлянка, занимаюсь художественной постановкой, костюмом и графдизайном. О том, что началась война, я узнала рано утром — мы с парнем проснулись от того, что кто-то настойчиво ему названивал. Мой партнёр взял трубку, послушал, кого-то за что-то поблагодарил, сбросил. Когда я поинтересовалась, кто это такой важный-многоэтажный звонит нам в 6 утра, мой парень положил мне руку на шею и сказал, что это Жека звонил, наш лучший друг, предупредить, что Россия напала, началась война. Моментальный всплеск адреналина и осознание, что жизнь только что разодрало на до и после.
Я работаю в кино, и так сложилось, что много снимала про войну. Каждый фильм думала: война — это ад, как хорошо, что я про это только снимаю. Ага. Психованый бункерный дед, начитавшийся исторических романов про великую империю, так не думает. Ни один киевлянин не тешил себя иллюзиями, что Киев отделается от боевых действий. Идеологическая военная машина Кремля просто не позволила бы себе не попытаться показательно взять «мать городов русских», на Майдане уже и парад, наверное, запланирован был (как позже выяснилось, действительно, был). Потому мы оперативно, перебежками из бомбоубежища в квартиру, собрали вещи и в тот же день уехали из спального района к семье в частный сектор. Той ночью/утром, пока мы сидели в подвале у соседей, через несколько улиц от нас упал обломок русского самолета. Это тоже, как и первая бомбежка, было в районе 4 утра. Позже мы все уже выучили, что это любимое время русского агрессора, и каждый раз когда близился час икс, меня на уровне рефлексов начинало колотить. Психике, как говорят у нас, «глина». Где ударит в этот раз? Все мои друзья останутся целы?
Потом, когда оккупанты начали нести потери, они перешли к осознанному террору мирного населения. И вопрос, у кого какие шансы пережить ночь, встал ещё острее. Мои родственники, имеющие опыт обращения с оружием, — в обороне, остальная часть семьи, включая меня, занимается волонтёрством, обеспечением лекарствами, пищей и так далее. Мой друг Веталь в Мариуполе. В последний раз, когда он выходил на связь, его дом разнесло русским «градом», он пил дождевую воду и готовил пищу на костре.
Откровенно говоря, не понимаю, как те же люди, которые увековечили в учебниках и кино блокаду Ленинграда, могут устраивать блокаду Марика? Может, вы сможете обьяснить логику? У меня заканчивается сострадание к русским срочникам-подросткам, которые думали, что едут сюда учиться. Мне становится насрать и растереть, что они голодные, холодные или напуганные, потому что это не мешает им выполнять преступные приказы и устраивать геноцид мирного населения моей страны, грабить, насиловать. Они думали, что возьмут Киев за три дня максимум. Историю не учили и не понимают, что это уже не в первый раз, когда нас, украинцев, «братский народ» пытается удушить своей «любовью». Мы привыкли жить рядом с державой-террористом, мы были готовы.
И тем не менее, тротуары наших городов и сел усеяны листовками, разъясняющими, как русским солдатам правильно сдаваться в плен. Потому что, поверьте, мы не хотим отнимать лишние жизни, даже на войне. Сегодня ночью (догадываетесь, в котором часу?) в нашем частном секторе снова упал обломок снаряда. Он размером с совковую тумбочку для телевизора. Но спасибо на том, что это не вакуумная бомба, которых на территорию страны сбросили уже несколько штук.
Знаете, как, не читая новости, понять, что начались очередные переговоры? Воздушная тревога по всей стране. Начинают бомбить с остервенением загнанного в угол животного. И всегда мирных. Или, ради разнообразия, целенаправленно подрывают снаряды рядом с хранилищами отработанного ядерного топлива на оккупированых АЭС. Собирают бинго женевской конвенции.
Мне бывает страшно, но я привыкла к страху смерти, он уже мало что для меня значит, это просто инстинкт. Мне куда страшнее жить в русском мире. Наверное это манифестация народного лозунга «воля или смерть».
#женщиныукраины
