2023-03-08 13:28:41
Q.: Кроссовер с любым другим мюзиклом.
Они начали существовать одновременно. Похожие друг на друга, как день и ночь.
Воланд скользил за ним его неприметной тенью, не обретший ещё настоящего тела из плоти и крови, но довольствовавшийся разговорами со своим братом. Разговоры у них текли то медленно, спокойно, приходя к какому-то компромиссу, то с яростью, потому что Воланд заводился, не понимал, не хотел любить. Ведь он был лишь его тенью, привязанной к нему, не отделяемой и вобравшей в себя всё, что Иисус не испытывал.
Лишь Магдалина видела его краем глаза, оставляла ему еды и, опустив голову, могла шептаться с ним.
Воланд был рад, даже счастлив обрести нового собеседника. Он крутился возле Магдалины, которая не могла видеть его полностью, и смешно фыркал на ее «вы похожи, как близнецы». Он ей отвечал, что лишь глазами — у обоих они голубые, как небо в ясную погоду, а в остальном они разные, как голубка отличается от ворона. Магдалина шептала в ответ, что оба существа — птицы и тем очень и очень схожи. Христос лишь молчаливо на них улыбался. Когда Магдалина пела колыбельные, устроив голову Иисуса у себя на коленях, Воланд ложился подле своего брата, рассматривая успокоившееся лицо. Не были они похожи, только глаза одинаковые. По два бледных сапфира смотрели друг на друга, мысленно разговаривая о людях, что их окружали.
Оба они были посвящены в дальнейшую судьбу Иисуса. Воланд злился, переворачивал глиняную посуду, поднимал пыль, Воланд умолял, прижимаясь лбом к плечу того из них, кого выбрали спасать. Его же, птицу в чёрных перьях, выбрали судить.
Он попытался заставить Магдалину остановить Христа, не дать ему уйти в Гефсиманский сад, но ей, любви земной, не остановить было любовь небесную.
Воланд смотрел на него молящегося, не разбирая его слов, смотрел, как слезы потекли по его лицу и как такие же хрустальные капли упали из собственных глаз. Все ученики, божившиеся, что не сомкнут глаз, спали глубоким сном. Воланд бы сказал, что это он сотворил, но ещё такого не умел, и был благодарен за последний миг тишины.
Воланд попытался взбунтоваться в последний раз, прежде чем отпустить брата своего на такую страшную смерть. Он вложил всю свою силу и мысль в чужую руку и со всей злобой, которая копилась в нем, отрубил ухо римскому стражнику. Единственное, что ему дано было сделать.
Христа увели. Спокойного, покорного и такого мягкого, что Воланду даже показалось на миг, что все пророчества про тяжелые испытания — лишь чушь. Как можно было обидеть столь кроткого человека с опущенными к полу глазами?
Но с каждым взмахом кнута по оголенной спине Воланд — чувствовал чужую боль, как свою собственную — обретал настоящее и живое тело.
Все еще человека в темных одеждах никто не видел, лишь замечали колеблющуюся тень на периферии зрения.
Воланд вошел в темницу, ему всегда будет подвластен любой замок, он научится вскрывать даже тайны человеческой души, что ему механизм, которые открывается при помощи банального нажатия?
Человек, Спаситель рода людского, лежал на полу, истерзанный, в обрывках одежд, с разбитым лицом.
Воланд медленно опустился на колени и осторожно отвел спутанные, окровавленные волосы с некогда прекрасного лица.
— Посмотри, что они сотворили с тобой, — Воланд лег рядом, чтобы Иисусу не надо было шевелиться или совершать лишние действия. Он аккуратно провёл кончиками пальцев по щеке и треснувшим губам.
— Полюби их, они не ведают, что творят.
— Не смогу, не после этого, — он взял чужие ладони в свои, — осталось совсем чуть-чуть потерпеть, — и чужая боль потекла в его новообретенное тело. Острой болью заныло колено, глаз подернулся дымкой незрячести, во рту появился противный вкус крови.
— Осталось чуть-чуть, а дальше не будет боли никакой и никогда.
Воланд понимал, что больше не сможет улыбнуться, а этот, блаженный, раздвинул разбитые губы, чтобы приободрить.
Так они лежали, пока за ним не пришли.
49 views10:28
Н
