Я вам сейчас расскажу, про что роман «Война и мир». Как по-в | CatScience

Я вам сейчас расскажу, про что роман «Война и мир».

Как по-вашему, в чём сюжет этой книги? Не смысл, до смысла мы ещё дойдём. Срез тогдашнего общества, типа энциклопедия русской жизни, поданная через призмы мирного и военного бытия? Хренушки вам. Толстой в своём романе, например, целенаправленно и последовательно игнорирует существование очень крупных слоёв российского общества – разночинцев и крестьян, практически никак их не показывая. Разночинцы – это, на практике, люди бедные, низкого сословия, получившие при этом университетское образование – само по себе очень дискомфортное положение. Толстой их ненавидел и презирал, считал «полуобразованными» и в роман не включил вообще. Хотя в российской империи их было довольно много, и это была одна из мощнейших сил изменений в общественной жизни. Крестьян же он показывает постольку-поскольку – лишь когда нужно проиллюстрировать какое-нибудь взаимодействие с помещиками. Даже тот самый главный персонаж школьных сочинений – Платон Каратаев –показан всего лишь на несколько страницах и история его заканчивается примечательно: его расстреливают и, что во время, что после расстрела, все делают вид, будто ничего не произошло. И только Пьер потом пронесёт его светлый образ сквозь всю свою жизнь, не пытаясь увидеть в реальных крестьянах вокруг что-то подобное. Фактически все действующие лица книги – князья, графы и прочие дворяне.

Так о чём же тогда сюжет романа? О войне и о том, как она повлияла на Россию? А вот тоже хренушки. Выдающийся русский учёный В. Шкловский отмечает, что Толстой мало того что использовал поразительно ничтожное количество источников, собирая материал о тогдашней войне – он еще и из доступных источников выбирал самые необъективные и патриотически-патетические. Хотя сам при этом нещадно критиковал и тогдашнее руководство, и описание войны другими историками. Зачем ему это было нужно? Шкловский предполагает: «Восприятие войны двенадцатого года человеком, писавшим книгу в 1856 году, было для Толстого слишком современно; не годилось для него и восприятие 20-х годов, потому что оно слишком реально. Нужны были 40-ые годы, годы наибольшей героизации событий…» То есть поняли, да? Толстову не нужно было реальное описание событий войны, ему нужна была расхожая патриотически настроенная их интерпретация (причем что с русской, что с французской стороны) для того, чтобы на её фоне ярче показать свою собственную.

И вот здесь начинается интересное. Современники Толстого говорят, что он был склонен к самостоятельному исследованию всего и вся. Даже начав заниматься музыкой, он как бы пытается «переизобрести» её заново – описывает, из чего состоит музыка, почему она воздействует на человека, и так далее. Он увлечён научными фактами – даже в «Войне и мире» нет-нет, да и пытается объяснить свои мысли посредством сравнения с законами физики или механики, причём видно, что человек в курсе последних открытий и научных теорий. Если б Лев Николаевич жил в наше время, то вполне возможно он был бы подписан на кэтсаенс и даже вероятно писал бы длинные восторженные и уточняющие комментарии к статьям типа этой*. Так же он и изобрёл собственный подход к истории, который тесно связан с вопросом свободы воли человека. Свобода воли – вообще очень сложная и, пожалуй, неразрешимая штука. А когда за эту тему берётся такой увлечённый самородок, она может вылиться во что-то действительно грандиозное. Давайте я тут приведу одну цитату из романа, которая представляет собой ничтожный процент размышлений Толстого об этом вопросе. Она мне нравится тем, что тут он, как мне кажется, поднялся на уровень квантовой физики в концептуальном плане – к проблеме наблюдателя и его влиянии на наблюдаемое (физики, поправьте меня, если глупость сморозила).

«Как бы мы ни приближали время суждения ко времени поступка, мы никогда не получим понятия свободы во времени. Ибо если я рассматриваю поступок, совершенный секунду тому назад, я всё-таки должен признать несвободу поступка, так как поступок закован тем моментом времени, в котором он совершен.