Провела две недели в России, заметила одну вещь: все мои друзь | Азохен вей

Провела две недели в России, заметила одну вещь: все мои друзья, говоря с официантами, курьерами, таксистами, заказывая что-то по телефону и т.д, звучат совсем не так, как обычно. У них есть специальный голос для таких разговоров. (Больше того, у меня, когда я в России, тоже появляется этот специальный голос). Он очень четкий, мягкий и слегка отстранённый; в нем ровно одна интонация, немного похожая на ту, которую используешь в разговоре с маленькими детьми. С поправкой на концентрацию вежливости. Этот голос исполнен вежливости. Нет, даже не вежливости: любезности.

В Израиле у людей один (довольно громкий) голос для всего, и любезности в нем столько же, сколько в израильтянах в целом (ноль). «Привет, братан, че как? Мне кофе».

Зато много сердечности, которую в России мы приберегаем для самых близких, и дружелюбной бесцеремонности. Ласковые словечки в ходу у мужчин и женщин почти всех возрастов. Вот, например, управляющий пекарней Арик, двухметровый накачанный мужик, принимает заказ на кофе:

— Как тебя зовут, мой дорогой?
— Так и зовут: мой дорогой, — отвечает посетитель, не такой двухметровый, но ещё более плечистый.
— Шестнадцать шекелей, мой дорогой, — ласково говорит Арик.

Улыбаются тоже почти все и почти везде, причем не сказать, чтобы неискренне. Была вчера на рынке Кармель, там половина продавцов поет, половина танцует. Некоторые совмещают. Все делают друг другу комплименты и желают приятных вещей. Подумала, что хотя Иерусалим не все признают столицей Израиля, вряд ли кто-то станет отрицать, что Тель-Авив — столица гипомании. Возможно, мировая.

Короче, вернулась с востока запада на запад востока, привезла с собой футболку с надписью «митинский андерграунд», сосновую шишечку из Таврического сада, уродливую матрёшку для баристы Тома и столько любви, что непонятно, как она умещается в сердце. Ну и мысли там всякие, в основном не очень умные. Киплинг писал, что запад есть запад, восток есть восток и им не сойтись никогда, но это он просто не бывал ни в нынешней России, ни в нынешнем Израиле. Мне повезло гораздо сильнее