Ханукальная неделя — это время, когда все евреи только и делаю | Азохен вей

Ханукальная неделя — это время, когда все евреи только и делают, что думают о самоидентификации. Нас так научили в миллионе еврейских организаций, на таглите и на масе. Сидим такие весь декабрь и: «кто мы? что мы здесь делаем? евреи мы или русские, или русские евреи?». Меня обычно в это время года занимают другие проблемы — сессия, день рождения и то унизительно небольшое количество пончиков, которое я могу съесть за один раз, но в этом декабре у меня тоже есть история про самоидентификацию.

Пару недель назад я съезжала со старой квартиры и решила подкрасить стены в местах с царапинами и следами от мебели. Закончила часов в пять и подумала: открою все окна, пойду в гости к Боре, вернусь поздно ночью, запах краски за это время выветрится. Боря тем временем затеял перестановку и уборку, так что, когда я пришла, он первым делом предложил мне турник. Турник выглядел как раздвигающаяся палка, которая упирается в стены с двух сторон и так и держится, и я, конечно, сказала ДА. В родительском доме был турник, и с момента приезда в Израиль я мечтала о квартире с турником, но не складывалось. Правда, упав с турника в родительском доме, я как-то сломала руку, ну и что? Пятнадцать лет спустя я сломала ту же руку в другом месте, упав со стула в баре, и что теперь, по барам не ходить?

В общем, я с радостью согласилась забрать турник, мы посидели еще немножко, и ближе к полуночи Боря вспомнил, что еще у него вот уже полгода лежат два моих средства для уборки, не хочу ли я их забрать? У меня на следующий день на 13-30 была назначена встреча с лендлордом, к этому времени следовало хорошо отмыть квартиру, так что я сказала: «конечно, давай. Но я пришла без рюкзака, как я их понесу?». «Не проблема! — сказал Боря. — У меня как раз есть лишний рюкзак!»

Мы посмотрели в угол у двери, где были сложены вещи, которые Боря после уборки решил отдать друзьям. Вещей было ровно две: турник, который я уже считала своим, и огромный черный рюкзак. Я положила в рюкзак две бутылки средства для уборки, надела его, взяла в руку турник... И поняла, что выгляжу как Фродо на пороге своего дома в Шире. Я, конечно, воспользовалась этим на все деньги, то есть спела the road goes ever on and on (только эту строчку, других я не помню), и, дойдя с Борей и Аней до входа в кармелит, наше расположенное внутри горы метро, спросила их, отважатся ли они спуститься со мной в подземные чертоги Мории. Они не отважились, так что спустилась я в одиночестве.

Охранник в метро начал улыбаться, еще завидев меня издалека. Когда я подошла и он попросил меня открыть рюкзак, его улыбка перестала помещаться под маску, потому что кроме того, что я пришла к нему за пять минут до полуночи с турником, укулеле (да, у меня с собой было укулеле) и огромным рюкзаком, я еще и не могла этот рюкзак открыть примерно минуту (чужой рюкзак, застежки в непривычных местах!), а, когда я все-таки справилась, внутри обнаружились два средства для уборки и лампочка.
(мой фиал Галадриэли)
(купила ее по дороге к Боре, чтобы перед отъездом вкрутить в туалете вместо своей цветной).

Пришел последний поезд, я проехала пару станций и потом еще минут двадцать шла пешком, мечтая о том, как я сейчас лягу спать (день был долгий, количество пройденных шагов стремилось к 20 тысячам). Но, когда я пришла домой, чтобы в последний раз переночевать в своей опустевшей квартире, меня встретил такой сильный запах краски, что, казалось, можно было пожать ему руку. Я погуглила, можно ли спать в таком помещении, пришла к выводу, что не стоит, вздохнула и пошла обратно к Боре, который, к счастью, еще не спал и сказал, что у него можно переночевать. Транспорт никакой уже не ходил, так что ходить пришлось мне. Открыв полчаса спустя Борину дверь, я первым делом сказала, что я явно не Фродо, потому что это было ПУТЕШЕСТВИЕ ТУДА И ОБРАТНО.
С тем, что я не Фродо, а Бильбо, вполне можно было бы смириться, но вчера случилась другая история