У нас если официант не хам, то это уже сервис. Подошёл к столу | Подпольный дневник алкокритика

У нас если официант не хам, то это уже сервис. Подошёл к столу не через полчаса, принес ровно то, что ты заказал, не исчез навеки, когда ты вздумал рассчитаться, — да это золото, а не человек. Сразу подмывает оставить не только на чай, но и на вино.

Но хамство в ресторанах еще не самое страшное. Ну, подумаешь, официант морщится и закатывает глаза, принимая заказ, цедит сквозь зубы, комментируя твой выбор, забирает тарелку, на которой еще полпорции, и толкает бедром твой стул как хоккеист соперника в овертайме. Всё это терпимо. Привыкли. А может, он поэт. А может, у него бабушка умерла. А может, я сейчас не выдержу и заеду клюшкой в переносицу. Самое страшное - это гиперсервис.

Захожу в любимую мою Даду после её безвременной кончины. Имя осталось, а кроме имени, - ничего, зияние. И в этом зиянии стоят уютные лавочки каких-то съедобных пастилочных цветов, светильники уютно мерцают, приглушенно бормочут уютные люди за уютными пряничными столиками. Словно плывя в киселе, к тебе подчаливает с тихой улыбкой молодой человек, снимает с тебя кошачьим движением куртку и переносит её в гардероб торжественно и бережно, словно это ряса Фомы Аквинского.

Завороженный ты делаешь шаг к свободному столику и вязнешь в сладчайших взглядах, направленных на тебя со всех сторон. Администратор, бариста и две официантки смотрят на тебя, источая такую негу, такое умиление, что невольно ощупываешь голову в поисках нимба, смотришь на ноги: земля ль под ними? И когда тебе уже хочется обняться с ними и заплакать о грехах этого мира, приходит внезапное озарение: съедят.

Мне кажется, если бы я заказал камень, они бы ничуть не удивились.
— Камень? Да, конечно, вам слайсами или кубиками? Или может быть целым куском? Из соусов есть кюпи майо, моджо, мармит. Или можем сделать с обычной колатурой.
— Просто камень. И стакан воды.
— Прекрасный выбор! Прекрасный! Что я могу для вас сделать, пока готовится заказ? Вам удобно? Может быть, принести еще одну подушку? Плед? Ах, для вашего рюкзака есть специальная скамеечка. Свет не слишком яркий? Музыка не слишком громкая? Ах, отдыхайте, ах, располагайтесь, будьте как дома. Если что понадобится, я рядом.

С трудом я нашел знакомые слова в меню и взял бутерброд сёмга-авокадо на картофельных тостах.

Я помню каждый салатный листочек, каждый завиток вяленой помидорки, каждую трещинку на картофельном тосте. Так филигранно и математически точно никогда я еще не нарезал еду ножом и вилкой, подлавливая каждую капельку авокадо-песто и возвращая её на сёмга-слайс.

— Всё хорошо? Всё нравится?
— Да да, спасибо.
— Очень хорошо. Что-нибудь нужно?
— Нет-нет. Благодарю.

И так семнадцать раз.

Вообще-то, я люблю есть бутерброды руками, и без перчаток, так вкуснее. И по правде, сёмга была несвежа и пересолена. Сёмга должна таять на нёбе и сетчатке закатываемых глаз. И авокадо должен быть только что из-под ножа и пахнуть своей косточкой, а не лежать тюрей. Да и хлеб я люблю. Хлеб - это дар. Что может быть вкуснее, чем хлеб насущный, Мио?

Но я солгал. О, как давно я не лгал. Я даже маме так не лгал.

— Вам понравилось? Нам очень важно ваше мнение.
— Да-да, волшебно, очень вкусно.

Я не спросил, есть ли рядом с моим столом розетка. Потому что смотреть, как специально для меня откуда-то с кухни тянут удлинитель нежного салатного цвета - выше моих сил. В мою Даду я приходил поработать-потупить. Из этой Дады бежал как Синдбад с людоедского острова.

Я вам еще расскажу про Кешу. Кеша был душой Дады. Кеша был мастер отбрить клиента. А когда готовила Додо, у тебя не было ни единого шанса. Ты влюблялся в Додо и в Даду навсегда.