Теорию феминизма я осваивала по ускоренной программе. Вместо Б | Polina was online
Теорию феминизма я осваивала по ускоренной программе. Вместо Браунмиллер, Дворкин и Грир у меня были ютуб, фейсбук и твиттер. Радикальные заявления, которые феминистки семидесятых раскрывали на ста страницах, я потребляла сокращенными до ста сорока символов.
Для того, чтобы предъявить миру революционную фразу: “ВСЕ мужчины держат ВСЕХ женщин в состоянии страха”, Сьюзан Браунмиллер написала увесистую книгу, которая изменила законодательство США и вошла в список 100 самых важных изданий по версии Times. Докатившись до твиттера, цитата потеряла кавычки и превратилась в факт, не требующий аргументов и доказательств. Все мужчины держат всех женщин в состоянии страха. Давайте, поспорьте со мной, расскажите женщине про ее lived experience.
Я отчетливо помню приятное чувство коллективной ясности: ну слава богу, нашли врага, во всем виноваты белые гетеросексуальные носители ХY хромосом, а кто не виноват и будет повержен зря — тот необходимая жертва исторического процесса во имя всеобщего блага и процветания. Лес рубят — щепки летят.
Нарратив мне казался смутно знакомым и вызывал некоторый душевный дискомфорт, но чувство коллективной правоты было соблазнительным. Несколько месяцев я прожила в великолепном мире, где все люди, похожие на меня, по умолчанию достойны сочувствия, понимания и помощи, а все люди, на меня не похожие, должны непрерывно осознавать свою ответственность и каяться. Никогда до и никогда после я не ощущала себя настолько достойной уплыть в прекрасное будущее равенства на белом пароходе современности.
Мы были в гневе, нас было много, и это было упоительно. Биохимически гнев не лишен удовольствия: он провоцирует выработку гормонов, схожих по воздействию с анальгетиками и амфетаминами. Заряд энергии, сопровождающий крестовый поход в твиттере, мало чем отличается от прилива сил, который испытывает человек на спидах.
Мужчины делу не помогали — отовсюду раздавались вопли пятидесятилетних CEO, внезапно осознавших, что самый уязвимый слой населения планеты — это они. Сильный пол заламывал руки и сокрушался об уволенных за сексистский анекдот. Мы отвечали, что уволенных за анекдот пожалеем, когда к ответу призовут последнего убийцу и насильника. Революцию в белых перчатках не делают.
Закончился этот праздник классовой правоты, когда я случайно купила в аэропорту книжку про тоталитаризм и поняла, где уже встречала все эти рассуждения про необходимые и неизбежные жертвы исторического процесса.
К моему глубокому сожалению, тоталитаризм с феминизмом очень любят сравнивать маргиналы, которым в судебном процессе над Харви Вайнштейном чудятся параллели с сюжетом "Архипелаг ГУЛАГ". Это затрудняет разговор о том, что происходит, когда многомиллионным социальным группам предъявляют один список грехов на всех.
Я правнучка раскулаченных крестьян и расказаченных казаков, мое существование — недосмотр тех, кто оперировал понятиями “коллективная вина” и “исторические заслуги”. Когда кто-то начинает приговаривать: “Лес рубят — щепки летят”, у меня от ужаса должны стыть связи в ДНК. Но вот пришла моя очередь выяснять, как передо мной провинились миллионы угнетателей — и я не устояла. Круг безумия замкнулся.
Арья знала всех своих врагов поименно: Серсея, Джоффри, Сэр Иллин Пэйн — всего тринадцать имен, которые она повторяла перед сном. Раньше я думала — чтобы не забыть. Теперь мне кажется — чтобы не возненавидеть весь мир вместо тех тринадцати.
Труды радикальных феминисток я с тех пор предпочитаю читать целиком, твиттер удалила, мудаков запоминаю по именам. Кто-то должен перестать рубить лес.
