Тёплый ветерок трепал короткие волосы прохожего, неловко перед | ИГУМЕННЕКАЮСЬ

Тёплый ветерок трепал короткие волосы прохожего, неловко передвигавшегося в штатском по кладбищу знаменитой базилики. Он нервно поправлял вечно съезжающие очки, успевая потереть и без того красные глаза. Казалось, человек заплутал.
- Вам помочь?- обратился к нему некий монах-францисканец.
- Да, пожалуй... Я ищу...
- Я покажу,- не дожидаясь ответил монах.
Прохожий смутился.
- Не стоит, Ваше Высокопреосвященство. Я узнал Вас и знаю зачем Вы здесь.
- Как Вас зовут? Аббат..?
- Брат Джереми.
- А я...
- Нет нужды, кардинал Домини, все знают кто Вы. Пойдёмте. Он ждёт Вас.
Государственный секретарь одновременно тяжело и облегчённо вздохнул.
Они остановились у скромного, как все прочие, надгробия. Ничего не выделяло это место.
- Как Вы говорите Вас зовут, аббат?- как бы опомнившись спросил государственный секретарь.
- Брат Джереми, Ваше Высокопреосвященство,- ответил францисканец, когда кардинал внимательно посмотрел ему в глаза.- Будьте осторожны, возможна...- монах покрутил пальцем в небо.
Госсекретарь кивнул и остался один. Походив вокруг надгробия, он склонился.
- Ну, здравствуй, старый друг...- тяжело промолвил кардинал.- Вот мы и встретились. Бог милостив к тебе. Милостивее, чем ко многим. Очевидно, ты это заслужил. Ты прожил большую жизнь достойнейшим из пастырей и покинул наш мир, к счастью, до того, как твой Рим, Рим, которому ты верно служил, предательски обрушился на твою землю. Признаюсь, не представляю, как бы я сейчас смотрел в твои глаза, будь ты по-прежнему в Риме...- государственный секретарь всхлипнул и опустился ещё ниже.- Друг мой... Что видишь ты из небесных селений? Что знаешь ты о будущем твоей и моей земли? Положили ли мы предел вечному терпению справедливого Бога? Или неизбывная милость Господа снова позволит нам вершить беззакония в изуродованном нами Его мире?..
Разрывая своё сердце на могильном камне, государственный секретарь не заметил, как завопила сирена. Редкие монахи бросились в укрытие, не заметив человека в штатском, растянувшегося на надгробной плите. Неподалёку оставался брат Джереми. Он не стал отвлекать кардинала от беседы, которая была нужна ему, возможно, больше чем жизнь.
- Друг мой...- через слёзы шептал госсекретарь.- Сжалься. Я... больше не могу. Эти люди. Этот мир. Этот я... Я не могу... Умоли Всевышнего... Попроси его за меня. Мне больно...- он взвыл.- Больно, друг мой... Я хочу... домой... Домой...
Где-то ударил гром.
- На-ре-ка-ах-ва-ви-ло-о-о-нских...- запел брат Джереми.
- На реках вавилонских,- дрожащим голосом, срываясь от слёз, заскрипел кардинал,- там сидели мы и плакали...
- illic sedimus et flevimus...- пел аббат.
Гром разразился ближе.
- quia illic interrogaverunt nos,- продолжал аббат,- qui captivos duxerunt nos, verba cantionum; et qui abduxerunt nos...
Гром ударил совсем рядом.
- Воспойте нам от песней сионских...- рыдал кардинал.
- Si oblitus fuero tui, Jerusalem, oblivioni detur dextera mea...- громче и громче пел францисканец.
- Припомни, Господи...
- filiorum Edom, in die Jerusalem : qui dicunt : Exinanite, exinanite usque ad fundamentum in ea...
В ушах кардинала зазвенело. Тьма обрушилась на него необыкновенной тяжестью и окутала всего. Ему показалось, что он поломан на несколько беспомощных деталей. Он чувствовал тупую неосознаваемую боль. Звон постепенно утихал, переходя в матовый фон заложенных ушей. Где-то далеко снова послышалось пение аббата, почему-то захлёбывающегося от слёз и срывающего голос. Когда тьма отступила, кардинал увидел перед собой глубокого старца в странной кардинальской одежде.
- Санджоббе...- проскрипел госсекретарь.
- Встань, брат. Ты возвращаешься домой.
Госсекретарь оглянулся.
- А как же аббат?
- Он допоёт без тебя,- ответил Санджоббе.
Государственный секретарь поднялся. Грохот больше не пугал его.
- Beatus qui retribuet tibi retributionem tuam quam retribuisti nobis...- хранимый Богом, вдали стонал монах.- Beatus qui tenebit, et allidet parvulos tuos ad petram...
#кафолики