«Джанки» Уильяма Берроуза, 1953. Сам по себе первый роман Б | Kleinzeit
«Джанки» Уильяма Берроуза, 1953.
Сам по себе первый роман Берроуза, конечно, больше напоминает не художественную литературу, а дневник. Быть наркоманом в Нью-Йорке сороковых годов прошлого века было будто бы гораздо проще, чем в любое из последующих десятилетий. Продукт качественней, надзора меньше. Знай себе колись, денег хватит на всё, если знать меру. Надоело – в больничку, снова надоело – обратно, к джанку. Зачем? Здесь это сформулировано не с таким изяществом, как у Уэлша, но правда, какие могут быть «зачем», когда есть героин.
Когда в Нью-Йорке всё пойдёт наперекосяк, герой уедет в Новый Орлеан. Когда и там оставаться будет нельзя – в Мехико. Потом в джунгли Южной Америки, но это уже другая история. «Джанки» интереснее своими умолчаниями, чем настоящей темой. Деньги никогда не заканчиваются. Жена появляется только ради того, чтобы достать мужа из тюрьмы, пару раз получить по ебалу, а затем раствориться где-то за горизонтом. Мужчины разной степени привлекательности делают друг другу массаж, но не более того.
Попутно Уильям Ли описывает свои ощущения от приёма наркотиков. Рассказывает, как доставать, как употреблять, обозначает фигурки людей, встречающихся ему на пути. Превращает всё в этнографический очерк. Ну а Уильям Берроуз рассуждает о природе зависимости, контроля (спустя 25 лет Сара Голдфарб из «Реквиема по мечте» станет тому максимально наглядной иллюстрацией), о жизни как бегстве от самого себя. По итогу героиновый наркоман, болтающий что ни попадя, оказывается гораздо интереснее, чем он сам спустя несколько лет, неуверенный в себе писатель, почти сорокалетний мужчина на самом дне отчаяния. Но наркоман умрёт, писатель переродится, а «Джанки» так и останется документом эпохи, свидетельством о временах, когда трава была зеленее, а героин белее.
«Пидор» Уильяма С. Барроуза, 1953/1985.
От Берроуза до Барроуза примерно как от «Гомосека» до «Пидора». Этот перевод Макса Немцова выходил лишь однажды, в 2001 году в «Митином журнале», сейчас бережно хранится где-то в недрах флибусты и в блоге.
«Пидор» состоит в несколько туманных отношениях с «Джанки», но что состоит, это точно. Не то чтобы продолжение, но часть. Был написан в то же самое время (1951-1953), но благополучно заброшен до лучших времён, наступивших спустя 32 года, когда Барроузу текст уже стал абсолютно безразличен, но пришлось выполнять обязательства по контракту с издательством.
Всё тот же герой во всё той же Мексике, но теперь, если довериться предисловию, освободившийся от зависимости и потому психологически беззащитный перед миром. И здесь начинают вскрываться различия – вымысел вплетается в документ гораздо активнее, «психологическая беззащитность» героя толкает бедолагу к другим людям – в первую очередь к Аллерсону, мальчику, время от времени соглашающемуся трахаться с Ли. Очерки о жизни на дне мира сменяются какой-никакой, а историей любви, следом идёт путешествие в поисках аяуаски, и всё это без описания эффектов от употребления наркотиков. Стоит ли говорить, что читается «Пидор» гораздо легче своего брата-близнеца. А может быть дело в переводчике. А может быть и в том и в том, откуда мне знать.
Ли из «Пидора» гораздо ближе к людям, чем он же из «Джанки», обстоятельства его жизни гораздо экзотичнее. Полуторный роман Барроуза открывает его с лирической стороны, великий мыслитель явит себя позже, неутомимый исследователь влияния секса/наркотиков на организм тоже живёт явно не на этих страницах. Этого очаровательного пустяка вообще не должно было существовать, но однажды семидесятилетний старик, совсем не тот человек, что когда-то потратил на него время и силы, решил отпустить роман к читателю. Остаётся только порадоваться его щедрости.
