Немного о Расселе. У его нейтрального монизма есть интересное | здесь были драконы
Немного о Расселе. У его нейтрального монизма есть интересное эпистемологическое измерение, которое любопытно пересекается с некоторыми современными тревогами континентальной философии.
Начнем с небольшой реконструкции хода мысли нейтрального мониста. Итак, у нас есть две науки – физика и психология. Одна постулирует наличие и необходимость изучения физической реальности, а другая психологической. Если сказать, что любая реальность на фундаментальном уровне является физической, то тогда получится, что психология должна быть подразделом физики. Аналогично и с приматом психического, которое делает физику подразделом психологии. Как кажется, оба варианта нежелательны, если мы не хотим избавляться от одной из наук. Поэтому, согласно Расселу, стоит примирить условный материализм и идеализм. Для этого нужно исходить из того, что фундаментальная онтологическая субстанция нейтральна, а психическое и физическое – это либо то, как она в отдельных случаях нам явлена, либо то, как мы о ней в отдельных случаях предпочитаем говорить. В таком случае и физики сыты, и психологи целы.
В рамках нейтрального монизма Рассел и формулирует свою концепцию знания по знакомству. Правда, точнее было бы сказать, что он формулирует просто идею эпистемического знакомства, как некоторого базового познавательного акта или даже события. Что характерно, здесь его идею можно понять так, что акт знакомства не обязательно инициируется неким субъектом по отношению к некому объекту, а скорее знакомство происходит между некими объектами. Опять же, если психическое – это просто название для нейтральной субстанции, то статус познающего субъекта многого не значит, ведь наличие психического не означает его радикального отделения от мира.
Читатели Мейясу и тем более Хармана уже заметили подозрительно знакомые мотивы. Для простоты на последнем и сосредоточимся. Так, Харман легким теоретическим движением превращает корреляционизм в философии доступа – под ними понимаются позиции, акцентирующие внимание на отношении субъекта и объекта с особым интересом к объяснению того, как субъект получает уникальный доступ к каким-либо сведениям об объекте. Стоит сразу же заметить, что философия доступа в целом – это достаточно обобщенный образ условного врага-антропоцентриста и фактически даже сам доступ может пониматься как нечто независимое от связки субъект-объект. Полагаю, можно упростить и сказать, что Харман защищает «в-себе» вещи-в-себе от условных математических посягательств Мейясу на доступ к этому самому «в-себе».
Так вот, если что-то и может быть противоположностью философии доступа, так это философия знакомства. Дело в одном неожиданном повороте, который Рассел раскрывает в своих эпистемологических работах. Согласно Расселу, все, что может быть предметом знакомства, реально существует (включая галлюцинации и все в таком духе). Поскольку психическое и материальное – это разные описания одной и той же нейтральной субстанции, то нет ни преграды, ни необходимости особого доступа для непосредственного знакомства с «в-себе» вещи (происходит знакомство нейтрального с нейтральным). Здесь важно подчеркнуть, что знакомство не означает всезнания – оно формально может подпадать под какой-то простой вид знания и даже ближе к чему-то, вроде инстинктивного знания.
Резюмируя, нейтральный монизм Рассела удивляет своими пересечениями с мыслью тех людей, которым сегодня важны плоскость онтологических отношений и деантропоцентризация всего подряд. Как ни странно, но основная проблема нейтрального монизма, на мой взгляд, в том, что он очень легко может перестать быть нейтральным, перейдя на те же материалистские рельсы, но это уже совсем другая история.
