Спартак Снег почти стаял, но земля все еще была сырой и вязк | «Размышлизмы» Ермека Турсунова

Спартак


Снег почти стаял, но земля все еще была сырой и вязкой. В саду пахло прелой листвой и чем-то еще сладким, с кислинкой. Скорее всего, запах исходил от яблок, что остались лежать в жухлой траве еще с осени.
Во дворе местами еще мерцал тусклый свет, но в саду уже стояла темень и в дальних его закоулках дремали голые кусты сирени, застыв в причудливых формах.
Вовка Майер, нескладный худой мальчишка десяти лет, в заношенных отцовских кирзачах, добрался по скользкой влажной земле до забора, за которым начинался огород и внимательно огляделся вокруг. Он искал апорт. Иногда он еще попадался, краснобокий, сохранивший прошлогодний вкус. Вдали тянулись цепью горы и глаз привычно упирался в неохватную их громаду.
Подобрав пару яблок, Вовка собрался было уже уходить, как вдруг кто-то во мраке тяжело вздохнул. Мальчишка от неожиданности вздрогнул и прислушался. Кто-то большой и грузный ворочался за хлипкой оградой. Поначалу Вовка испугался, хотел дать деру, но потом разглядел…
Корова. Обычная деревенская корова с белым пятном на лбу. Она стояла у забора на шатких ногах, грязная, посреди липучей земляной каши, которую сама же и натоптала. Глаза ее даже в сумерках были красными от напряжения, в них отражалось невыразимое страдание. Казалось, она вот-вот упадет, но буренка держалась из последних сил, беспокойно мотая рогами.
Вовка побежал за отцом.
- Па! - заорал он с порога, - там корова!
- Ково? - недовольно отозвался отец.
Мартину не хотелось выходить на улицу, в холод и сырость. Он только что пришел со смены, только умылся и собирался ужинать…
- Чесслово! Корова! В огороде! Она там! - затараторил Вовка и звонкий его голосок выдал неподдельное волнение. - Она там как будто умирает.
- Ково еще? Чего это она умирает? - забухтел отец, недовольно поднимаясь из-за стола.
- Стоит у нас в огороде и умирает!
Корова все также неуверенно переступала с ноги на ногу, прижимаясь к забору. С ней и на самом деле происходило что-то неладное. Она не собиралась никуда уходить, а, увидев людей, вдруг совсем обмякла, ноги ее подогнулись, разъехались в стороны и она растянулась там, где стояла, уткнувшись мордой в грязь.
Мартин открыл калитку и не спеша обошел корову. Та даже не шелохнулась. Лишь захрипела.
- Ту-у. Откудова она взялась? - спросил он себя.
- Может у турков ушла? Или греки потеряли с Оторвановки? - предположил Вовка.
- Не-е. Ково? - уверенно проворчал отец. - Она вообще не здешняя. Вон, видишь, бляшка на ухе? Таких здесь не цепляют. Наверно, с другого поселка. Заблудилась.
Мартин нагнулся к корове и оглядел ее с боков.
- Ох, мать! Ково ты! - вдруг крякнул он. - Она ж стельная.
- Чего?
- Рожает.
- А-а?!
- Тому! Беги, тащи сани! И листы! - велел отец, живо скидывая с себя телогрейку.
- Какие листы?!
- Железные. Крышу в бане перекрывали, помнишь! Возьми там самый большой! И тащи сюда. И веревку захвати. И мать позови...
Вовка стремглав кинулся в сарай.
Вскоре уже все втроем: отец, мать и Вовка, крутились возле коровы, пытаясь запихнуть ее в сани. Не получалось. Тяжелая. К тому же она все время соскальзывала с металлического листа. Позвали соседей. Те помогли. Наконец, с горем пополам удалось кое-как затолкать корову в сани и по скользкой земле, волоком, кое-как дотащить до двора. Там уже, у летней веранды, вывалили ее на какую-то мешковину, застелили вокруг сухой соломой, и при свете лампы Мартин с Ильзой принялись за дело.
Вовка поначалу еще вертелся рядом: то за водой сбегать, то огонь развести. Но вскоре это ему надоело, он быстро устал, замерз и ушел домой. А родители остались во дворе и провозились там почти до самого утра.
На рассвете Вовка услышал какие-то странные всхлипы из прихожей. Поднялся и, протирая глаза, поплелся на звук. В небольшом, наскоро сколоченном загончике, лежал теленок, завернутый в старое тряпье.
- Во-о-о! - протянул ошарашенно Вовка и подсел к теленку. - Ничего себе!
Теленок подслеповато пошарил мордой и потянул носом воздух. Принюхался. Мальчишка попытался его погладить. Теленок воткнулся мокрым носом Вовке в колено и лизнул. Вовке стало щекотно и он засмеялся, одернул ногу.