Минутка тайн. Мы живём в мире легенд, богов и страшных демоно | Мараховское время
Минутка тайн.
Мы живём в мире легенд, богов и страшных демонов, ув. друзья - и глупо не видеть этого.
Один мой ув. приятель, познавая мир, отправился на Сейшельские острова, где экскурсовод рассказала ему следующую историю.
Этот тёплый архипелаг в Индийском океане был необитаем до тех пор, пока к его берегам однажды не прибыл европейский корабль, перевозивший наловленных по всей Африке рабов. В момент, когда был брошен якорь, рабы увидели свой шанс и съели всю команду во главе с капитаном. После чего высадились на берег, основали государство и назвали свою новую родину в честь съеденного ими капитана Сейшела.
...Услышав эту историю, я впал в экстаз.
Эта история потрясающа.
Она, разумеется, не имеет отношения к действительности (Сейшелы, открытые Васко да Гамой, поначалу не привлекли особого интереса европейцев и лишь спустя два с половиной столетия были объявлены колонией Франции, затем перешли к Англии и получили от неё независимость в 1976 году, а несчастный Сейшел, вернее, Сешель, виконт, в жизни не был мореплавателем и не вдыхал солёные волны южных океанов, а трудился министром финансов при короле Людовике Пятнадцатом. Его, насколько известно, никто не ел).
Но зато эта история имеет огромное отношение к миру, в котором мы живём. Ибо она удивительным образом соответствует одному из мифов, который в своё время глубоко перепахал впечатлительного Фрейда. Позволю себе процитировать:
«В дарвиновской первичной орде [был] только жестокий ревнивый отец, приберегающий для себя всех самок и изгоняющий подрастающих сыновей, и ничего больше.
В один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца. Они осмелились сообща и совершили то, что было бы невозможно каждому в отдельности.
Жестокий праотец был несомненно образцом, которому завидовал и которого боялся каждый из братьев. В акте поедания они осуществляют отождествление с ним, каждый из них усвоил себе часть его силы. Тотемистическая трапеза, может быть, первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательного преступного деяния, от которого многое взяло свое начало; социальные организации, нравственные ограничения и религия».
Замечу, что Фрейд, вероятно, зря назвал этот миф основополагающим, за что его критиковали многие специалисты-антропологи. По их мнению, сюжет о «священном отцеубийстве» как основе новой социальной общности - это примерно на 2% реальная мифология нескольких диких племён и на 98% - изобретение самого Фрейда, раздувшего значение данной легенды в своём «Тотеме и Табу».
Но фокус в том, что мы в значительной степени живём в мире, придуманном Фрейдом: мотив обязательного отцеубийства - с буквальным или символическим поеданием отцовской фигуры - был настолько распиарен и усвоен мировым гуманитариатом, что теперь его можно встретить в тысячах книжек и фильмов. Я, кажется, читал повесть о пост-апокалиптическом мире, в которой жестокий учитель, собравший выживших подростков и сделавший из них некую новую сущность, в качестве финального завещания приказал им убить его самого.
И этот маргинальный миф, пришедший к нам от каких-то диких полинезийцев через австрийского затейника, ныне так глубоко пустил корни в массовом полусознании, что гиды где-то на далёких пляжных островах воспроизводят его почти без изменений.
...Поэтому, ув. друзья, мы не должны удивляться тому, что какие-то наши современники, весьма критичные, казалось бы, по жизни, - внезапно без малейшего сопротивления принимают на веру весьма хлипко обоснованные истории или обвинения.
Это просто значит, что они нашли свой миф - а с ним не спорят, в нём живут.
