Но лучше всего об Айвалыке рассказала Алев Скотт, ей и дам сло | Алло, Стамбул?
Но лучше всего об Айвалыке рассказала Алев Скотт, ей и дам слово:
«До 1922 года Айвалык был полностью греческим православным городом в разнородной мешанине Османской империи; торговый улей, кишащий купцами, фермерами, выращивающими оливки, и священниками в черных мантиях. Все христиане, которые когда-то жили там, были либо убиты в последние годы турецкой войны за независимость (1918–1922), либо отправлены в материковую Грецию в 1923 году, где их заменили османы-мусульмане, многие из которых были с близлежащего Лесбоса. Старшие поколения привезенных мусульман сегодня сидят, играя в нарды под медленно вращающимися веерами в приморских кафе: тихо болтают на смеси турецкого и греческого диалектов, которым их научили родители, привезенные сюда с Крита в 1923 году. Диалект - критский, или «гиритли», как его называют турки, - более грубая версия стандартного греческого языка, что означает, что его носители не являются коренными жителями Турции.
Большинство рыбаков, живущих здесь сегодня, являются ультралояльными последователями светского основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка, несмотря на их греческие корни (на самом деле, из-за них): они пропитаны исключительно свирепым национализмом приемного государства, национализмом, который только растет и крепчает по мере смены поколений и исчезновения воспоминаний о перемещении.
Нынешние жители Айвалык могут быть патриотами, но они не религиозны; призыв к молитве из единственной мечети Джунды не слышен, и единственные покрытые женщины — туристы, приехавшие на день с материка. Поразительное количество мужчин носит отличительную подпись Ататюрка в виде татуировки, как правило, на внутренней стороне предплечья. Газеты в приморских кафе — все копии Hurriyet или Sözcü, традиционно либеральных турецких ежедневных изданий (хотя и менее откровенных с каждым днем), и голубые глаза стариков, которые их читают, сигнализируют об очевидно ином этническом составе от турок с востока Анатолии – насколько очевидна разница между «греками» и «турками» по обе стороны Эгейского моря.[…]
Несмотря на жестокость обмена между Турцией и Грецией в 1923 году, он имел смысл согласно логике того времени. В начале 20 века новообразованные нации должны были быть религиозно однородными и этнически несложными, сплоченными и сильными. Пестрые остатки полиэтнической Османской империи в 1923 году были чем угодно, но только не этим. Очевидное решение, казалось, состояло в том, чтобы очистить эти новые государства от «неподходящих» меньшинств, что привело к очищению Турции от христиан, живших там веками, и Греции от мусульман, живших там почти столько же.
Айвалык — одна из гаваней, из которой десятки тысяч сирийских, иракских и афганских беженцев вышли с начала войны в Сирии в 2011 году, надеясь добраться до Греции незамеченными — и живыми. Примерно туда же они были возвращены в соответствии с условиями соглашения между ЕС и Турцией; в обмен на прием этих «незаконных» мигрантов Турция договорилась о помощи в миллиарды евро, безвизовом въезде в Шенгенскую зону и возобновлении переговоров с ЕС.
Многие жители Джунды не рассказывают легко свои семейные истории — некоторые раны еще слишком свежи, а турецкий национализм допускает лишь ограниченное отклонение от центральной истории единства и сплоченности. Многие представители старшего поколения каждый день собираются в Taş Kahve, старом кафе с высокими потолками на берегу моря. Старинная печь стоит в центре кафе, а вокруг карнизов гнездятся ласточки, создавая пронзительную какофонию. Пожилые мужчины в вязаных жилетах и тщательно разделенными прядями седых волос целыми днями сидят, играя в карты или нарды, попивая чай и кофе. Иногда они обмениваются несколькими словами на критском греческом, прежде чем снова перейти на турецкий.
