Юмористические заметки на полях эмиграции Расскажу вам про то | Вашу мать!
Юмористические заметки на полях эмиграции
Расскажу вам про то, как прошла у меня первая половина вчерашнего дня. Господин Федор проснулся в 6 часов, мы выползли на полутемную кухню, и он, как обычно, потребовал «три хлеба с маслом с огурчиками и помидорчиками». Я подошла к холодильнику и поняла, что на так называемой «рабочей поверхности», что раскинулась у плиты, произошло что-то странное. По ней были раскиданы внушительного размера крошки, как будто кто-то хаотично рвал питу. Ну, думаю, наверное Тема ночью проголодался и сооружал себе поздний ужин впотьмах и наощупь. Потом приглядываюсь и понимаю, что продолговатые черные штучки, оставленные рядом с крошками, Тема обычно не раскидывает. Поднимаю голову в сторону окна и вижу, что на оконной раме этих продолговатых штучек и хаотично рваной питы еще больше. С трудом включив смекалку, воображение и сообразительность, осознаю, что на кухне ночью побывали мыши. Мыши залезли через окно. Поели питы. Покакали на мою рабочую поверхность. И ушли обратно в окно.
Дальше происходит неинтересная часть утра с выбрасыванием продуктов, отмыванием всего хлоркой и сборами ребенка в сад. Несколько часов усидчиво работаю: то тут поредактирую, то там, то на свой сценарий (вместо которого пока чистый, как первый снег, документ), погляжу задумчиво. Наступает время идти за Федором в сад.
Забираю ребенка из сада, он рад, что я за ним пришла. Через пять минут радость заканчивается, и наступает период выплеска всех накопленных негативных эмоций прямо на мать, подавленную разнообразием и наглостью местной фауны. Сначала Федор закатывает истерику из-за того, что на дворе четверг, а он хотел, чтобы была среда. Понимаете, да? «МАМА, Я ХОТЕЛ СРЕДУ-У-У-У!!!» Едва успокоившись по поводу неумолимой смены дней недели, он вспоминает, что ему уже целых двадцать часов не дарили никаких подарков. И снова начинает рыдать: «Мама, нам пора в магазин игруууууш!»
В результате дорога из сада домой, которая обычно занимает 15 минут, растягивается на два часа. Федор рыдает у каждого дерева. Я сажусь рядом и бесконечно контейнирую и утешаю. На излете первого часа я начинаю закипать — и очень сильно хотеть писать. Федор по прежнему останавливается у каждого дерева, пытается залезть на каждый забор и покатать машинку на каждом миллиметре асфальта. В ход идет запрещенный прием «Федя, ну все, я пошла!» (когда очень хочется писать, приходится быть худшей версией себя). Ничего не действует. В итоге я взрываюсь и кричу, что так нельзя, я хочу писать, я уже два часа прошу тебя идти побыстрее, а ты не выполняешь эту элементарную просьбу. Федор снова начинает рыдать — из-за того, что «мама нарычала». Я снова сажусь рядом и утешаю, и прошу прощения, и думаю, что пописаю, видимо, на пенсии.
В итоге мы все-таки оказываемся дома. Добегаю до туалета. С кухни успокаивающе пахнет хлоркой. Ребенок мгновенно становится шелковым. Четверг продолжается, хоть он и не среда.
