*** Дни в деревне текут, как сгущенка. Сладко, но медленно. Да | Мама, я в Сибири

***
Дни в деревне текут, как сгущенка. Сладко, но медленно. Даже работа не спасает от скуки ум, привыкший скроллить бесконечные ленты тик-тока, ютуба, телеграма, вк. Тут ещё ежедневно отключают свет и воду с обеда до семи вечера. В это время практически никаких дел нет. Разве что читать, жрать варить да копать ямы во дворе под новый забор.

Сейчас мы с отцом, с шести утра, мотаемся по окрестным селам и покупаем рассаду и саженцы, преимущественно у корейской диаспоры и казахов. Купили черный абрикос, черемуху, тибетскую малину, боярышник, крыжовник без шипов и прикольные помидоры под названием "Банановый рай", которые, по батиным словам, вырастут ярко-желтые и сладкие, как банан.

Завтра уезжаю отсюда.
Кажется, что я навсегда прощаюсь с родным селом и больше его не увижу. То ли потому, что умру на войне, как все, то ли потому, что уеду куда-нибудь сильно далеко. Или просто деревня сама исчезнет. Ей недолго осталось, я посчитал неброшенные дома, - их едва ли больше пары десятков.

Я никогда всерьез не думал уезжать из рф. Даже в самые отчаянные дни войны. Даже в Украину не хотел и не собирался. Тем более, в Европу. Для меня уехать в Европу - равносильно, что сосать хуй у капиталиста, который себе захапал всё, что можно, а я остался в тупике безысходности: хуй или гордая смерть. Меня унижает визовая политика стран Европы. Оскорбляет, аж трясет от бессильной ярости.

Но с каждым днем я понимаю, что эмиграция из зоны комфорта для меня неизбежна. Пусть это будет любое место, куда я мог бы ретироваться, так как дальнейшее пребывание в зоне комфорта грозит мне смертью либо широкомасштабным наступлением государства на мою честь, достоинство и самоидентификацию. И силы мои и государства отнюдь не равны.

Вектор развития нынешней власти Этой Страны анти-личностный: нет людей - а есть винтики, обязанные беспрекословно воплощать в жизнь политические авантюры тех, кто присвоил власть, и у этих винтиков нет правов ни на что. Винтик обязуется быть простым, как гвоздь. Я-то и хотел бы, но не выходит. В любой великой идее, в беспрекословном приказе, в стройной картине мира я вижу детали и тонкости, от которых завыть хочется. Как в анекдоте про Иван Василича, Петьку и нюанс.
Деталь - важнее образа. Подробность - характернее целого. По крайней мере, так для меня.

Сегодня я узнал, что моя мама, будучи сотрудником местной администрации, собственноручно занимается сверкой данных и подписывает людей на смерть, на войну. Эти руки я помню у себя на лбу с холодной тряпкой, когда я в детстве болел ангиной. Эти руки учили меня лепить вареники. Как с этим жить? Как живут с наркоманией, онкологией, диабетом, как живут люди на две семьи, как живут геи в России: тяжело.

В этот приезд я заметил в родном селе слишком много нюансов, с которыми мне тяжело смириться и которые исправить я не смогу. Я впервые за много лет был здесь так долго и впервые ко мне здесь отнеслись с полным доверием, ведь я теперь ничего не отвечаю, когда мне хамят родители. Вот они и достают из рукавов вееры карт про нашу семью да односельчан, и разрождаются длинными воспаленными тирадами про войну. Каждый ужин превращается в лекцию о любви к Родине. Вот только в этих лекциях много логических дыр. И много риторики истинного фашизма. У меня опустились руки. Невольно вспоминается Иван Карамазов и его это - "Кто ж не хотел убить своего отца!"
Хорошо, что я стал смиренным во имя Господа.

Мне хочется сохранить в памяти всё своё деревенское. Я по сторонами не гляжу, а вглядываюсь; не смотрю, а осматриваю. Изучаю и впитываю все красочные детали - старые пирамидальные тополя, уханье кукушки, крик петуха, непривычную яркость созвездий, странную черепицу на крыше, мох на шифере, причудливый номер на бампере отцовского грузовика.
Я стараюсь охватить глазом и сохранить в памяти всё, что не замечал, пока жил здесь, как у себя дома, и что теперь искренне превозношу, понимая, что никогда сюда не вернусь.

"Постоишь — беда догонит, побежишь — напорешься на нее".