Пару недель не утихают споры среди сетевой интеллигенции (СИ), | Толкователь
Пару недель не утихают споры среди сетевой интеллигенции (СИ), спровоцированные фильмом-поделкой Певчих и остатками ФБК (террористы и экстремисты), о «проклятых 90-х». СИ с удовольствием расчёсывает старый гештальт, сосредотачиваясь на собственной рефлексии.
Но на самом деле подавляющая часть россиян давно пережили ту травму, и эволюционируют дальше. Если уж говорить, посвящать время, силы и нервы «проклятым 90-х», то только в одном ключе: «Как нам в будущем пережить такое снова, не доводя страну до обвала».
Главный урок: реформы надо делать вовремя. Историческая особенность России – это отсутствие обратной связи между поддаными и начальством. Когда страна уже катится в пропасть, лично у начальства может (есть и будет) лично всё хорошо, и реформы безнадёжно опаздывают. Ремонт социалистической системы с плавным переходом к рынку и личным свободам надо было делать на стыке 1960-70-х. Вероятно, это предусматривала реформа Косыгина-Либермана в то время (или Дубчека – в Чехословакии, или чуть позднее «Солидарности» в Польше), которой так и не дали ход. Вполне возможно, что тогда бы мы подошли к социал-демократии, а не к ультраправому либерализму пиночетовского образца («версия либерализма для стран Второго-Третьего мира, или полупериферии капитализма), как в 1990-е.
Очевидно, что сейчас точно также начальство затягивает реформы в страны, потому что лично у него всё хорошо с деньгами и иерархиями. Главная суть предстоящих реформ – наделение управленческими правами буржуазии, и шире – горожан (т.н. «буржуазно-демократические реформы»). Чем дальше затягивает, тем больнее будут реформы, вплоть до радикализма «новых 90-х».
Второй урок – на власть может претендовать только организованная сила. По-иному, как в итоге вышло, в 90-е сложиться не могло, потому что просто не было такой альтернативной силы. Кучка диссидентов была способна перехватить власть в 2-4 миллионных странах Прибалтики или Грузии, но не в 140-миллионой стране. И даже – в 20-40-миллионной, вроде Украины и Казахстана. Даже у Ленина и его союзников, в стране неизмеримо проще устроенной (15-20% горожан), чем поздний СССР, было 30-50 тыс. радикалов, способных перехватить основные рычаги власти. В 1991 году в России не набралось бы и 3-5 тыс. радикалов, да ещё и без жёсткой, иерархической партийной структуры сектантского типа.
В итоге власть взяла советская номенклатура второго ряда, спаянная общностью интересов, горизонтальными и вертикальными связями, управленческим опытом и, что немаловажно, силовым ресурсом. Позднее для охранительства «непосильно нажитого» номенклатурой были привлечены спецслужбы, чтобы совсем зацементировать итоги реформ.
Никакой организованной контрэлиты и тем более радикалов снова нет и сегодня. Не считать же ею кучки сетевой интеллигенции (тех же авторов фильма о «проклятых 90-х»), не способной договориться, какой стороной носить штаны.
Значит, контуры новых реформ и их направление снова будет определять находящаяся у власти номенклатура. И вновь, как в 1991-м, - номенклатура второго ряда, недовольная тем, что нынешние госдеды, как ранее брежневы и пельше, так надолго перекрыли им лифты на верхние этажи власти.
