Прямо сейчас я - чья-то невыносимая боль. Со своими постами в | Записки злого терапевта
Прямо сейчас я - чья-то невыносимая боль. Со своими постами в канал, белградскими собаками и кофе в инстаграме, планами на отпуск, ежедневной поглажкой кота и обычной человеческой жизнью. И вы, возможно, тоже.
Каждый из нас может стать триггером для чьей-то ретравматизации одним фактом своего существования. Обычная жизнь, которой “просто” живут обычные люди (здесь часто встречается дополнение “как будто ничего не происходит”), попадает в место, которое невыносимо болит. Настолько невыносимо, что его нужно срочно обезболить: либо дистанцироваться от источника боли, либо атаковать, чтобы он перестал существовать. По сути, это крик о помощи: “Я не могу это вынести, сделайте так, чтобы этого не было!”
Есть такое понятие: травма свидетеля. Травма - это не внешнее событие, а внутреннее ощущение огромности происходящего, своей невозможности это пережить и абсолютной беспомощности один на один со своим ужасом. Травматический опыт разрушает веру человека в безопасность и разумность мира, в свою агентность и в неравнодушие других. Когда человек наблюдает как кто-то другой совершает насилие, а его жертва беспомощна и никто не реагирует на происходящее, это тоже разрушает веру в безопасность, разумность и неравнодушие.
Наблюдать за той самой обычной жизнь, которая у кого-то продолжается, и за людьми, которые ходят на работу, собирают в школу детей, покупают новый диван и книги, ходят в кино, для кого-то становится поддержкой и спасением. Подтверждением торжества всего живого и, возможно, разрешением для самого себя жить и дышать. Для других чужая жизнь воспринимается как подтверждение: всем все равно и, пока у тебя внутри все разворочено в мясо, другие живут, как будто твоей боли нет. Логика вроде “это далекие люди, которые тебя вообще не знают”, здесь не работает: чувства бьют логику как козырь бьет любую карту.
В нашей культуре в целом есть массовая историческая невыносимость жизни. Невозможность смотреть на зажиточных и успешных, когда живешь впроголодь. Невозможность видеть соседку, к которой муж вернулся живой с войны, а у тебя на столе лежит похоронка. Невозможность видеть собственных детей счастливыми, потому что их вид шевелит свою тяжелую жизнь, из которой не нашлось выхода. И вот сейчас - еще один виток.
Если наши собственные отношения с болью как неотъемлемой частью жизни не улажены, мы будем делать две вещи: 1. избегать встречи с собственной болью любой ценой, 2. избегать стать причиной чужой боли ценой своей жизни.
Не жить, не дышать, не радоваться, не расти - или делать все это исподтишка, никому не показывать и испытывать постоянную вину за то, что живешь.
У каждого времени, даже у самого страшного, есть дары. Один из даров нынешнего - обрести внутреннее разрешение жить, даже если кто-то осудит. Жить, даже если кто-то против. Жить, даже если кому-то больно от того, что ты существуешь.
(А как же люди в невыносимой боли, спросите вы. Если даже не спросите, я все равно отвечу: чтобы не множить боль, можно не вести себя как мудак и не пинать в живот тех, кому больно. Даже если вам кажется, что они свою боль заслужили. Не пнуть в живот, проходя мимо, чтобы получить дозу облегчения от собственных страданий, по нынешним временам уже немало. А сделать это бывает сложнее, чем отказать себе в жизни).
