2022-08-17 20:56:31
В Азербайджане любят и ценят своих певцов, и Муслим Магомаев занимает среди них особое место. Памятник ему стоит на Аллее почетного захоронения в Баку рядом с могилой его деда, тоже Муслима Магомаева, дирижера и композитора, основателя профессиональной музыкальной школы в Азербайджане, и мемориалом Гейдара Алиева, с которым певец дружил. В Москве статуя Магомаева установлена в переулках Тверской близ посольства Азербайджана. Это закономерно: Магомаев не только любовь и гордость азербайджанского народа, но и символ национальной культуры, к которому до сих пор обращаются в дипломатических целях. При этом гений бакинца, прожившего большую часть жизни в Москве, был всемирного масштаба, а искусство его – космополитично. Искренне влюбленный в родной Баку, и сам Магомаев был гражданином мира: он пел на нескольких языках без акцента, а его вклад в советскую поп-музыку состоит в том, что он начал демонтировать изолировавший ее железный занавес, привнеся в нее множество влияний из мировой музыкальной культуры.
Семья видела в мальчике преемника деда-композитора, именем которого в Баку названа филармония. Бабушка хранила для него в своем кованом сундуке фамильные реликвии: дедовский смокинг и дирижерскую палочку. Магомаев-младший выбрал свой путь: он сам начал учиться петь, снимая на слух оперные арии с патефонных пластинок деда. Его интересовал, впрочем, не только классический репертуар, но и «неразрешенная» музыка: джаз и рок-н-ролл на «ребрах» (пластинках на рентгеновских снимках), которые с риском покупались из-под полы. Еще учась в музыкальной школе, Муслим играл на фортепиано в самодеятельном джаз-бэнде, который репетировал тайком от преподавателей. Тогда и началось раздвоение музыкальных интересов певца, которое привело его к тому, что он не стал выбирать между Моцартом и Элвисом, и в этом поступке была свойственная его характеру безрассудная смелость. В середине 1950-х такое решение могло стоить карьеры и разрушить всю жизнь. Но время показало, что наивный и неопытный Муслим был абсолютно прав: когда он стал самым популярным певцом в Советском Союзе, бабушкин сундук превратился во вместилище охапок писем, стекавшихся к нему от поклонников со всех уголков страны.
По счастью, в СССР наступила другая эпоха, которую позже назовут оттепелью. После доклада Никиты Хрущева о культе личности на XX съезде КПСС, страна начала разворачиваться лицом к остальному миру и даже приоткрыла границы. Первое признание к Муслиму Магомаеву, что символично, пришло из-за рубежа: молодой певец попал в делегацию республики Азербайджан, отправившуюся летом 1962-го года на VIII Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Хельсинки. Следуя двойственной природе своих музыкальных интересов, Магомаев пел своим могучим баритоном и гражданско-патриотические «Хотят ли русские войны?», «Бухенвальдский набат», и любовные неаполитанские баллады – и имел успех у финской публики. Вернувшись в Москву, он обнаружил свою фотографию в журнале «Огонек», а после получил приглашение выступить на Центральном телевидении. На одаренного певца обратили внимание, но до настоящей известности было еще далеко.
Переломным событием в биографии Магомаева стало выступление в недавно построенном Кремлевском дворце съездов на Декаде культуры и искусства Азербайджана в марте 1963 года. Это был грандиозный смотр лучших художественных коллективов республики, в котором принимали участие как мэтры, так и новички. Финальный гала-концерт Декады смотрели первые лица государства, сидевшие в правительственных ложах, и сотни тысяч жителей страны – его транслировали по телевидению. На этом концерте 21-летний Муслим продемонстрировал весь размах и универсальность своего дарования, заработав блестящим исполнением арии из национальной оперы «Кёр-оглы», «Бухенвальдского набата» и россиниевской каватины Фигаро и овации зала, и благосклонную оценку великого Ивана Козловского. Этот триумф привел певца на правительственный банкет, где он пел перед Хрущевым «Подмосковные вечера». Ему подпевала министр культуры Екатерина Фурцева.
1.7K views17:56
К
