История 90-е, Киров, зарплату не платят, где-то ее выдают нат | Генератор Историй
История
90-е, Киров, зарплату не платят, где-то ее выдают натурой. А фабрику игрушек спасает Мария. Марию продавали в основном на вокзалах. Вот как прибудет новый поезд, так к нему Марию сразу и выносили.
Фабрика открылась в 42-м, во время войны. В Киров свезли в эвакуацию детей. Первыми игрушками стали ватные Деды Морозы и снегурочки из опилок. Потом все шло-шло нормально, и случился распад Советского Союза. Тогда рабочие фабрик и заводов повсеместно испытали внутреннее унижение – ходили на работу, делали всё то же самое, но детей кормить стало нечем. Педагоги пошли торговать на рынки и вокзалы – как раз натурой. И среди той натуры была Мария.
Я смотрю в ее лицо, и думаю – «Ну да, она русская». «А, кстати, что такое – русская внешность?» – тут же спрашиваю себя.
Возьмем ту же Марию –высокая блондинка, две косы и распахнутые глаза. Но ведь не это делает ее русской. Есть у нее в лице какая-то педагогическая нотка. Мария – не педагог, а просто красавица. И все равно в ней, как во многих женских лицах тех времен, есть какая-то чуткость – понимание того, что правильно, а что нет. И эта нотка достаточно четко выражена, чтобы понять – Мария свое понимание правды еще и отстаивать будет.
Тогда женщины изворачивались – в 90-е. Выдавали натуру шторами – все вешали у себя в домах одинаковые шторы. Выдавали продуктами – у всех был одинаковый обед и одинаковый ужин. Но, говорят, с каждым днем, когда развал Союза становился очевидней, советские женщины начали понимать свою несостоятельность. Тогда на фабрику «Весна» пришла Мария.
Она бы не появилась, если бы границы не открылись, и нашим девочкам не показали Барби. Барби – это что-то иное. Красивое, но для нас – полностью чужое. Без педагогической нотки. Советские девочки мечтали Барби, но она была слишком дорогой, и для них создали Марию. И они – такие похожие с виду, совсем разные! Так и чем же отличается красота Барби от красоты Марии? Те же светлые волосы, те же голубые глаза. Различие в чем?
Марию хорошо брали. Прямо на перронах брали с рук. Мария была дешевле Барби, и девочкам пришлось довольствоваться ею. Это так странно. То, что красота Марии с тех пор исчезла. Нет, ее больше этой красоты. Кукла живет в музее и у отдельных ценителей. Я видела ее вчера. Но красоты Марии в самом обществе нет. Нет этой педагогической нотки и чего-то еще. Чего – не разберу. Но ее красота осталась в нашей памяти как отпечаток идеала. И сейчас, глядя на нее, я понимаю – ну, конечно, она круче Барби. Барби стандартная. А Мария, хоть ее и продавали тут и там, она – своя и немного строгая. А еще она спасла женщин кировской фабрики «Весна» от внутреннего унижения. Ну потому, что Марию брали. Детство у детей будет всегда, и им всегда были нужны игрушки – и в 43-м, и на распаде Союза в 90-х.
Я смотрю на галерею кукол фабрики. По их лицам я вижу как менялись стандарты женской красоты. Вот холодная неприступная Анастасия – идеал времен бандитского Петербурга. Такой и должна была быть девушка бандита, приватизировавшего народное достояние. Вот Виктория – она переходный период между Анастасией и Асей. Ася – милая широкобровая немножко провинциальная девочка. Но таких, как Мария, больше нет. И правильно что нет – такую не купят. Ее красота уже неестественна. Вернее, естественна. Но естественное сегодня – неестественно. Купят Асю. Анастасию. Викторию. Элю. А сотрудники фабрики еще с вами поспорят, доказывая – Эля и Ася тоже по-русски хороши. Ну! Их же можно переодеть в Снегурочек. А если кукла поддается преображению в Снегурку, значит, она – точно российская. Марию, кстати, тоже можно переодеть. Но у таких, как Мария, сначала разрешения спрашивают.
