Наследники Рейха В одном из предыдущих постов мы рассмотрели, | Стальной шлем
Наследники Рейха
В одном из предыдущих постов мы рассмотрели, какие правовые теории существовали во второй половине XX в. в отношении судьбы Германского Рейха после 1945 г. Теперь поговорим о том, как эти правовые теории помогали государственным мужам обосновывать свой политический курс.
Государственные элиты Федеративной республики, созданной в западных зонах оккупации, исходили из теорий о континуитете между Рейхом и ФРГ. Создание Федеративной республики представлялось не учреждением нового государства, а всего лишь политической реорганизацией Германского Рейха. А раз ФРГ оставалась идентичной Рейху, то, следовательно, она имела право требовать возвращения всех немецких территорий в границах 1937 г. Преамбула и 23-я статья Основного закона ФРГ прямо прописывали стремление к будущему воссоединению «всего немецкого народа» во «всех частях Германии».
Как я уже неоднократно писал, вплоть до начала 1970-х гг. власти ФРГ отстаивали своё право на единоличное представительство интересов немецкого народа, ни в какой форме не признавали «так называемую ГДР», а также требовали возвращения «восточных территорий» у Польши и СССР.
В начале 1970-х гг. социал-демократ Вилли Брандт пошёл на улучшение отношений с восточным блоком. В 1973 г. представители ФРГ и ГДР подписали «Основополагающий договор», взаимно признав суверенитет и независимость друг друга. Политика Брандта расколола западногерманское общество, так как около половины избирателей по-прежнему требовали скорейшего воссоединения страны. Христианские демократы подали жалобу в Федеральный конституционный суд с требованием проверить «Основополагающий договор» на конституционность. Суд извернулся таким образом, что подтвердил политическую идентичность Рейха и ФРГ, но признал лишь их «частичную» территориальную идентичность, ограничив её территорией действия Основного закона. Таким образом, ФРГ не имела права на «исключительное» представление интересов немецкого народа в тех землях, где Основной закон не действовал, то есть в ГДР. Тем не менее последняя по-прежнему признавалась частью «Германии в целом» и официально не считалась полноценной «заграницей». Дипломатические отношения между ФРГ и ГДР были установлены на уровне «полномочных представителей», но никак не «послов», что ещё раз подчёркивало «особый» характер этих отношений. Итоговое воссоединение страны признавалось неизменной конституционной целью, но способы его осуществления отдавались на откуп политикам.
Политические элиты Восточной Германии тоже прошли через эволюцию взглядов на наследие предыдущей государственности. Изначально, при создании государства в 1949 г., руководство ГДР исходило из тех же теорий о континуитете с Рейхом, что и на Западе. Первая восточногерманская Конституция провозглашала ГДР единым и неделимым германским государством. Следовательно, «так называемая ФРГ» рано или поздно должна была войти в состав ГДР. Но через несколько лет, особенно после провала «ноты Сталина» в 1952 г., стало понятно, что воссоединения на советских условиях не случится.
После этого восточногерманская элита стала отстаивать теорию о распаде Рейха в 1945 г., на руинах которого четыре года спустя возникли два новых суверенных и независимых государства – ФРГ и ГДР. Теперь ГДР боролась за признание своей сепарации, а не за воссоединение всей Германии. Конституционные поправки 1974 г. изменили характеристику ГДР с «социалистического государства немецкой нации» на «социалистическое государство рабочих и крестьян». Правовой разрыв с наследием Рейха укладывался и в «историческую политику» ГДР, которая отрицала свою связь с предыдущими «реакционными» формами немецкой государственности, но признавала себя преемницей «прогрессивных» общественных движений.
В 1990 г. ГДР лишилась субъектности и была инкорпорирована в состав ФРГ. После этого споры о правовых взаимоотношениях Федеративной республики с Рейхом потеряли актуальность для большинства немцев. Но не для всех. О тех, кто окружён, но не сломлен, читайте в следующем посте.
