Помните, где-то месяц назад я писал о своём трёхдневном голода | Терешковец.

Помните, где-то месяц назад я писал о своём трёхдневном голодании? Это был один небольшой абзац, но даже он в ходе редактуры претерпел изменения.

Почти никто не знает, как выглядит этот процесс, если он вообще как-то выглядит. Для человека непосвящённого написание текстов может показаться неким таинством, окутанным то ли ароматом кофе средней прожарки, то ли парами высококачественного виски, а на самом деле я вам расскажу, как всё выглядит. Даже не так — я вам ПОКАЖУ, как всё выглядит, ибо выглядит это устрашающе, особенно если учесть, что точно такие же этапы проходят целые романы. А сколько обычно в романах абзацев, я даже боюсь подумать и вам не советую…

Итак, сейчас, как писатель-факир и волшебник-словоплёт, я приведу вам тот самый абзац про голодание месячной давности, который был переписан два раза. Другими словами, всего было три версии этого абзаца, и привожу я их здесь в хронологической последовательности: от никудышного зародыша-зарисовки через ненужное усложнение и нагромождение конструкций к чему-то усреднённому, финальному варианту, хотя, конечно, далеко и неидеальному.

1. Спустя 86 часов голодания и 4 килограмма, я сижу за скромно убранным столом (то есть совсем неубранным), смотрю на тушёный баклажан с морковкой и луком и в смиренном смущении думаю, как же мало человеку нужно для счастья.

2. 86 часов голодания миновало, а с ними миновало четыре килограмма и клубок спутанных будничных мыслей, в которых никак не разобраться. И вот я сижу за скромно убранным столом (то есть совсем неубранным, конечно, ибо убирать особенно и нечего), с благоговением смотрю на тушеные баклажаны с морковкой и луком и в стыдливом смущении думаю, как же мало, на самом-то деле, человеку нужно для истинного восторга.

3. 86 часов голодания и четыре килограмма спустя я сижу за скромно убранным столом (то есть совсем неубранным, конечно, ибо убирать особенно и нечего), с благоговением смотрю на тушеные баклажаны с морковкой и луком и в стыдливом смущении думаю, как же мало, на самом-то деле, человеку нужно для истинного, неподдельного восторга.

А теперь мрачная барабанная дробь и предвкушение эсхатологического восторга… Готовы? Так вот, романы у меня обычно проходят не три, а ПЯТЬ таких этапов.

Добавить, пожалуй что, больше особо-то и нечего.