Борщевик Едешь по бескрайним российским просторам. Смотришь | Слон в Удаве

Борщевик

Едешь по бескрайним российским просторам. Смотришь по сторонам. Видишь - борщевик. Огромный, раскидистый сорняк, поразивший все, что тебя окружает. Рождённый из благих намерений накормить «родину мать», названный в честь украинского национального блюда, призванный насытить всю отечественную скотину, но абсолютно к этому непригодный в силу горечи при поедании и последующем использовании. Задуманный как эдельвейс, а превратившийся в новую крапиву, он вырос везде. Даже там, где его не просили. Превратил обочины дорог в адские гущи. Летом цветущий белизной, осенью и зимой зияющий своими сухими шапками. Наяву свидетельствующий о перспективах применения силы атома. Единственный выживший, как будто все уже переживший. И глобальное потепление и ядерную войну. Едешь километры и видишь только их головы, всегда обращённые вверх. Горделивый снаружи, пустой внутри. Стебли толстые. Непрочные. Как неживые. Пропитанные дрянным белым молоком. Струящимся и поражающим все на своём пути. Неистребимый, неподвластный другим культурам. Борщевик на государственном уровне много раз признанный вселенским злом. Громогласно истребляемый, но продолжающий расти, деревенея и грубея в своих проявлениях. Он даже не сорняк. Срезанный, выкорчеванный, расчленённый он прорастает из своих останков ещё более стойким к природным и человеческим нападкам. Неистребимый корень зла всего сущего, как вирус распространяющийся и пожирающий все дотла. Демонстрирующий явь и рассказывающий о нас потомкам лучше, чем мы сами сможем или захотим это сделать. Он лакмус нашего мира. Выдуманного образа блага. По сути, вреда. Идеи, поразившей пространство, ищущее простое решение обеспечения себя. Легко расселяющийся и трудно выводимый. Из земли, умов и душ. Если предположить, что случится непоправимое, и за взрывом наступит зима, истребившая все живое, то через многие сотни лет наши потомки, разбирая окаменелости, найдут среди прочего оттиски именно его листа. Красивого и поражающего своей силой растения, сохранившего себя через века и всегда готового возродится даже не из пепла. Из всего того, что составляет культуру лени, «авось» и исключительности себя.