Перечитала 'Дом на набережной' Юрия Трифонова. Осень 1941 го | Рыба Лоцман

Перечитала "Дом на набережной" Юрия Трифонова.

Осень 1941 года - юные герои стоят на крыше дома, ловят "зажигалки", зажигательные бомбы, которые гаснут, если их вовремя схватить щипцами и сбросить на асфальт. Там же и тогда же стояла моя юная бабушка - прежде, чем отправиться в эвакуацию в Уфу, доучиваться в своем мединституте, а оттуда, уже в 43-м - на фронт.

"Мы стояли с Антоном на крыше возле металлической, из тонких прутьев оградки и смотрели на черный ночной город. Ни проблеска, ни огонька внизу, все непроглядно и глухо, только две розовые шевелящиеся раны в этой черноте — пожары в Замоскворечье. Город был бесконечно велик. Трудно защищать безмерность. И еще река, ее не скроешь. Она светилась, отражая звезды, ее изгибы обозначали районы. Мы думали о городе с болью, как о живом существе, которое нуждалось в помощи. Но как мы могли помочь? Была минута оцепенения и тишины. Мы стояли на краю невидимой бездны и смотрели в небо, где все переливчато дрожало и напрягалось в ожидании перемены судьбы, звезды, облака, аэростаты, косо и беззвучно падающие белые лезвия прожекторов, без устали разрубающие это утлое мироздание.

И тогда Антон пробормотал фразу, поразившую меня:

— Знаешь, кого жалко? Наших мамаш…

Это значило, нас прежних уже не существовало. Тут был насильственный слом. Время, как и небеса, лопнуло с оглушительным треском".