Время размышлять

2023-04-03 19:54:09 О фильме «Тетрис».

Клюква — особый комедийный жанр, уникальный тем, что известен только в странах СНГ. Бесконечные попытки показать СССР в мрачных и жестоких тонах всегда оборачивались нелепицей. И данный фильм не исключение. А внимание привлек как экранизация эпизода из истории игры, что памятна автору данных строк с юности особым медитативным состоянием, помогающим размышлять, заняв чем-то глаза и спинной мозг. Тетрис, конечно, известное явление, но собственной ценности «программный продукт» не представляет и, как все прочее в мире торгашей, оценивается исключительно объемом продаж. И в этой игре, как и в абсолютном большинстве развлекательных продуктов, нет полезности. Секрет рыночного успеха Тетриса — сочетание привлекательных черт, эксплуатирующих тягу личности вниз: то самое медитативное, повторяющееся и рефлекторное. О чем мы еще будем неоднократно писать, т.к. психика — гипотетически основная тема канала.

Конечно, историю тяжбы за права на Тетрис переврали. В такт деградации интеллекта в мире сценаристов и режиссеров, что давно разучились создавать продуманные истории. В данный сюжет заплели жалкие шпионские страсти, но не смогли выполнить задачу по дискредитации СССР. Ведь вместо хотя бы чего-то о коммунизме, показали грызущихся за прибыль барыг. В общем, всех тех атлантов и талантов полускотского толка, что и поныне тащат мир в геенну огненную. Действительно, в картине нет вообще ничего, кроме бизнесменов и тех, кто стремятся ими быть.

В конечном счете получилась карикатурная самокритика капитализма: несколько компаний состязаются в попытках получить права на продажи Тетриса, с ними борется некий чиновник, что мечтает поживиться. Будто это что-то плохое с точки зрения авторов кино? Они все — одно и то же. Есть слабый противовес в лице программиста Алексея Пажитнова и директора «Электроноргтехники», но мотивация первого раскрыта около нуля, а второй аналогично борется за сумму контракта, лишь нелепо вставив пару реплик об интересах страны.

Мысль современного писаки так мелка, что и борьбу компаний за прибыль субъективизируют: есть хорошие и плохие капиталисты. Причем, не могут провести эту мысль, поскольку главный герой — Хэнк Роджерс, являющийся и поныне совладельцем прав на Тетрис, никак, ничем не показал, в чем является «хорошим» бизнесменом. Он ровно так же боролся за продажи, как и антагонисты картины, с той же целью: разбогатеть. Просто он оказался в иных стартовых условиях, перед ним не возникло и тени тягот выбора. Смешно, но и «плохие» в том же положении, они не могли изменить ход событий. Под Хэнка подтянули и спасительную духовную скрепу идеологии — «семейную линию», до тошноты измусоленную в тысячах картин. Но и там сценарий провален до отвратительного искупления подкупом. Как бы герой спас положение дел, если бы случай не привел к успеху?

Современным мозгам достаточно декларации, достаточно показать, если вежлив, улыбается, заключил контракт, значит — «хороший». В наивных представлениях рыночной идеологии миллионы тех, кто опустошают карманы ростом цен, провоцируют войны, продают низкокачественные продукты, обманывают пенсионеров или предлагают первую дозу, включая и самые первые витрины, забитые алкоголем — хорошие, потому что они, как правило, наиболее приветливы и вполне себе за сделки — с целью наживы.

Во всем откровенная идиотия современного кино: сюжетная нагрузка сведена к полному нулю. В фильме никто, ничего не сделал для влияния на сюжет. Все персонажи просто заложники ситуации, любого из них можно убрать и заменить фонарным столбом, взбесившимся мопсом или пробками на дороге. А это далеко от начал литературного, сценарного дела: нет развития. Вместо этого зрителю предлагают набор сцен, разбавляя бессмысленность происходящего визуальной привлекательностью, мелкой интригой и давя на эмоции похожим на «Поле чудес» образом. Это когда бедняки с подтекающей слюной задами вливаются в диван, ощущая капельки успеха и самореализации на омерзительно диком и конкурентом поле чудес. Открыть/Комментировать

2023-04-02 15:13:11 Очевидное и наболевшее.

Удивительно, что до сих пор живы постулаты о «революционной ситуации», «классовых интересах пролетариата». Сталкиваемся с этим каждый день в публицистике многих движений. Кости этим понятиям перемываются снова и снова, новые и новые умы обращаются к этим схемам и изобретают велосипеды о роли промышленных рабочих, об ожидании объективных условий. Поэтому часто говорим: читать Ленина на первых порах нужно с большой осторожностью — только держа в уме, что впоследствии общефилософские пробелы будут закрыты, а полученные знания — переосмыслены. Но дело не только в программных работах вождя первого в истории человечества общества на научной основе. Помогают и современные «вожди», оказывая медвежью услугу тянущимся к знаниям, вкладывая в умы разжеванную и упрощенную похлебку. Более того, они предлагают это под видом актуализации, лишая пытливых исследователей золотой жилки познания, ведь тексты Ленина в чистом виде должны бы вызывать подозрение в историчности, в принадлежности конкретным историческим обстоятельствам и условиям.

Начинающие или подготовленные «вождями» читатели не понимают, что если Ленин говорит о победе рабочего класса, он оставляет за скобками организацию рабочего класса, потому, что в данном изложении и в заданном контексте не было такой необходимости. Хотя и отмечает повсеместно партию, сознательность, дисциплину и авангард, но эти ремарки чаще всего остаются без внимания и обдумывания. Это же касается революционной ситуации, остаются без понимания общие условия рабочего движения в начале 20-го века, включая уровень развития коммунистического авангарда. Без навыков работы с теоретическим текстом – без критики останется и такое понятие как «интерес», воспринимаемое как ярлык, как должное и догма. Хотя критика интересов есть еще и у Маркса, и при вдумчивом чтении его работ можно понять качественное различие между осознанным интересом и стихийным течением, вызываемом бессознательно условиями жизни. Не говоря о прочем контексте марксизма: если ум упустил саму суть коммунизма, как общества на основе науки, что может и должно развиваться как прямое отрицание стихии и дикости, что не может быть воспроизведено никакими интересами — то начинающий читатель упустил... марксизм. Ведь это и есть материалистическая основа.

Все это пересечение ряда проблем. Во-первых, методическое – неумение работать с теорией, то есть, неумение внимательно, вдумчиво читать, читать в виде исследования, изучения, пусть и с идеалистических, метафизических позиций, без этого зерна самообразование превращается в суррогат и фальшивку. Во-вторых, методологическое – большинство современных теоретиков пренебрегают общефилософской грамотой, сосредотачиваясь на политической стратегии и экономике. Такое самообразование буксует, поскольку все воспринимается в меру глубоко воспитанного позитивистского идеализма. Читатель не различает единичное и всеобщее, причину и следствие, факт, определение и понятие, и так далее. Поэтому большинство положений выглядят априорными, становятся догмами. В-третьих, общественное – уже сформированная школа в лице авторитетных (прежде всего массовостью) изданий, которые тиражируют догмы или псевдо-теорию в упрощенном виде, отучая тысячи и тысячи людей от собственной мысли, от сложной образовательно-теоретической работы.

Итог — стратегическая нищета. И самые передовые левые не знают, не понимают, какие конструктивные задачи на себя брать, чем заниматься. Если и встречаются эпизоды тактических задумок, то далекие от движущей силы теории. Например, идеи о влиянии на индустриализацию или размножении кружков. Тогда как нет вернее и яснее задачи, чем формирование авангардного движения — штучный, долгий и тяжелый труд. Движения, что сможет провести победную стратегию тем, что количество коммунистов объективно перейдет в политическое качество. Движения, что самим ходом развития станет маяком для стихийно множащихся левых и рабочих организаций. Открыть/Комментировать

2023-03-30 01:28:48 https://teletype.in/@rftime/review-about-imperialism-of-Russia Открыть/Комментировать

2023-03-29 14:13:08 О фашизме предельно кратко.

Давно следует отказаться от «определений», почти век прошел, а все пытаются вписать формы в некую описательную модель. Якобы должна быть борьба с рабочим или коммунистическим движением, должен быть финансовый капитал, должно быть что-то еще. Кому, почему должно? И что даст бодрая уверенность в определении формы? Во-первых, в марксизме определение невозможно без единства с понятием, предполагающим и законы развития явления. Всякий, кто бравирует определением, пусть даже от такого ума как Георгий Димитров, уже отступает от марксизма. Включая принцип «не догма, а руководство к действию», т.е. не набор универсальных описаний для отдельных случаев, а метод, для познания конкретных ситуаций. Во-вторых, что действительно важно в оценках режимов, обществ — мера реакции. Где «реакционность» тоже не может становиться ярлыком, это конкретные, содержательно-обусловленные формы политики, нацеленные против прогресса определенным образом, что могут проявляться во множестве форм и в разном их сочетании. А это даже не всякие война, шовинизм или классовая борьба, что могут относиться к обычному бытию и течению капитализма или не играть соответствующей исторической роли.

Вот если есть конкретный режим, запретивший коммунистическую идеологию, угрожающий и гипотетическому рабочему движению в регионе кровопролитием и дестабилизацией, и прогрессивному, коммунистическому обществу косвенно, его можно назвать эпитетом «фашизм», как и то общество, которое делегирует и продуцирует подобные режимы, которое само наибольшим образом развило империалистическую политику, а значит, в масштабе угрожает многим подвижкам прогресса. Но оцениваем мы конкретную реакционную политику в конкретной форме, используя «фашизм» как ставшее нарицательным имя собственное.

PS/ Опять-таки, это все еще примеры темам, поднятым в последние дни. Желание «определить» — своего рода лакмусовая бумажка. Относится к «фашизму», «социализму», «гос.капитализму», «диктатуре пролетариата» и многим другим понятиям. Имеет место бравада определением? Впору поразмыслить, насколько «определение» было понято сущностно, насколько читатель задумывался о роли определений в методологии. Надо же понимать, что марксизм на определения разобрали уже советские начетчики в лице армии преимущественно недобросовестной профессуры. Это само по себе, да, отступление в сторону современной описательной науки. Понятно, что невозможно избежать итоговых формулировок, невозможно избежать и описательных характеристик, но в отношении материализма необходимо держать в голове многообразие взаимосвязанного движения как руководящий принцип. Открыть/Комментировать

2023-03-29 00:07:00 Очередное дивное саморазоблачение начетчика — и заодно пример на чуть выше поднятые темы. По ссылке фрагмент на две минуты с оценкой К. Жуковым книги «Материализм и эмпириокритицизм» (впрочем, смотреть необязательно). Казалось бы, мелочь, да и Клим, вроде бы, делает оговорку, заканчивая словами, что книга «глубочайшая, если отринуть ее форму и сосредоточиться на содержании». Но это классическое бравирование — реверансы не по существу. Какую-такую «полемическую» или «неакадемическую» форму он отринул? И почему о смысле и целях работы у него не нашлось ни слова? Все, что он умозаключает, это как раз именно форму, будто Ленин надергал мыслей Богданова, Базарова, Авенариуса, Маха, Беркли (о, лишь на составление списка использованных Лениным авторов, трудов и теорий уйдет уйма времени!) — и собрал повествование словно «из постов в социальной сети», на что радостно поддакивал нуждающийся в отдельных оплеухах «мир-системный поп» Кагарлицкий.

То есть, получается, это не книга, а солянка из разбросанных мыслей. Как же от взора Жукова ускользнуло, что содержание работы заранее продумано и спланировано? Ведь Ленин последовательно, во-первых, проходит по всей теории познания и по всем основным категориям методологии, во-вторых, показывает как идеалистические истоки в эволюции эмпириокритицизма, так и неизбежные перспективы позитивизма в идеализме. Помимо прочего, в «Материализме» даны итоговые определения философии материализма вообще, а так же раскрыта партийность науки. Последние два аспекта стали фундаментальными и общеупотребимыми в теории. Более того, научная прозорливость Ленина предвосхищала губительность господства позитивизма, в котором теперь тотально погрязла наука, в этом смысле труд опередил время — что не может не бросаться в глаза сколько-то толковому материалисту.

Кто слышал или читал Жукова, не мог не заметить, что он открыто оперирует категориями описательной науки, позитивизма. Именно поэтому он не может сформулировать суть и цель работы — он ее не понял, если вообще читал глубже чем по диагонали и одним глазом. Тогда как Ленин сам, своими же словами в этой же работе поясняет, указывая на принципы, которых придерживались Маркс и Энгельс, десятилетиями сражаясь за линию, партию последовательного материализма в науке против мусора, мимикрии, деформаций — всяческих уступок и отступлений к идеализму. Жуков там же чуть ранее упоминает гениальность Ленина, сводя ее свыше пространных суждений (характерная черта недобросовестного исследователя: оставить в уме элементы недопонимания и смириться с ними) — реверансов диалектике... к генерации текстов. Там же неудивительна апелляция Клима к возможно врожденному таланту. Разве понимающий материализм на такое предположение способен?! Ведь гениальность Ленина хотя бы из этой работы следует ясно и четко: в 20-21вв просто нет более масштабного труда о материализме, работа настолько емка по смысловой нагрузке, что ее впору изучать годы, возвращаясь к ней по мере роста грамоты снова и снова. Из содержания ясно, что В. И. свободно ориентировался в достижениях естествознания и в сотнях философских концепций, понимая их основную, коренную сущность и взаимосвязи, для чего критически и вдумчиво изучил (= гениальность) сотни и сотни работ неменьшего числа ученых. Открыть/Комментировать

2023-03-28 18:09:34 Поступил вопрос. Не является ли гипотетическое использование и применение знаний психологии и/или способа мысли людей в публицистике, то есть, в пропаганде, чем-то подлым, грязным, манипулятивным? Чтобы разобраться, сначала следует ответить на тривиальный, далеко не банальный и редко по-хорошему осмысляемый вопрос о том, что есть зло. Это понятие сложно применить в бытовом плане. Да, люди бывают хитрые, подлые, лживые, но это из области мелкой пакости. В относительно редких случаях «зло» применимо к существу, переставшему быть человеком в значительной степени, что, за исключением медицинских случаев, является выражением и следствием более общих обстоятельств, легших в основу воспитания, психики, мировоззрения, условий жизни и целеполагания человека. Но в самом общем случае, во всех исторических, литературных и моральных формах зло было и есть продукт общественных отношений, а именно — отношений собственности. Все то, что люди когда-либо называли злом, воплощали в легендах, мифах или кино есть ничто иное, как употребление одних людей другими, то действо или акт, когда один человек уничтожал, унижал, закабалял, порабощал и использовал другого, в индивидуальных или социальных масштабах, исходя из интересов, продиктованных условиями, в которых возможен социальный каннибализм. Чистое зло, это когда один человек тем или иным образом переступает через другого, исходя из интересов тех или иных выгод, или производных этих интересов. Это эксплуатация и войны, это хищное мировоззрение и эгоизм. Здесь можно сделать лишь одну оговорку, что в до-экономическом обществе понимание зла было продиктовано господством природы, суровой и безжалостной. Но с тех пор как кулачество на заре рабовладения подчинило одного человека другому, когда возникли государства для охраны границ собственности внутри и вовне, включая нескончаемые завоевания одних другими — понятие зла стало исключительно продуктом условий, в которых одни социальные группы противостоят другими как угнетенные и угнетатели, включая все способы и случаи завоевания. Исходя из этого общего становится понятным, что пропаганда, повсеместно использующая всевозможные уловки, трюки, манипуляции, включая и маркетинг, давно и активно, например, применяющий знания об эксплуатации дофамина, является злом постольку, поскольку обслуживает и укрепляет общие условия социального паразитизма. И наоборот, если целью пропаганды является дальнейшее развитие человечества на научной основе, в котором необходимо сбросить путы дикости, она не может быть чем-то плохим. Более того, в такой публицистике не может быть использована ложь. Даже если будет найден способ воздействия на психику читателя, это непременно будет рассказано открыто, будут объяснены и природа этой психики, и причины, необходимость такого влияния. Поскольку цель научной пропаганды исключительно в том, чтобы человек обрел навыки самостоятельно приходить к выводам — становясь более свободным. По специфическому историческому совпадению и согласно общим законам развития человечества на основе осознанной практики — это главное условие дальнейшего прогресса. По этой причине коммунисты никогда не обманывают. Открыть/Комментировать

2023-03-28 13:26:24 Затронутая выше проблема неумения элементарно читать, вникая в смысловую нагрузку — краеугольная. И это нуждается в исследовании с педагогической и даже литературной (в характере и способе изложения) сторон. На проблему указывает масштабный опыт. Это легко проверяется экспериментально, например, в диалоге с произвольным собеседником при наличии разногласий. В 9 из 10 случаев рассматриваемый предмет вернется к исходной точке, к началу обсуждения, пройдя зигзагами в круговороте софистики, эклектики. Просто потому, что тезисы и суждения «как есть» не воспринимаются, не имеют мыслительной важности и не вызывают умственных усилий. Это обнаруживается и в собственном опыте, когда возвращаемся к давно прочитанной литературе и встречаем эффект: «Эврика! Так вот о чем здесь говорилось». Просто потому, что в свое время тезисы и суждения были восприняты сквозь пальцы, по диагонали, как несущественные, не имеющие веса истины или спешно интерпретированные, возможно, в угоду уже имеющемуся на тот момент предубеждению. Корень беды, во-первых, в глубоко воспитанном плюрализме мнений, где в основе исследования, анализа лежит собственная идея, во-вторых, в пренебрежении знанием как таковым, в невосприимчивости к теоретической работе, исходя из непонимания ценности новых знаний и новой теорий для собственных мышления и практики. То есть, высок авторитет идеалистического субъективизма, низок авторитет последовательной, фундаментальной науки. Конечно, в человеческом существе это переплетается с психикой, поэтому люди в меньшей степени теоретического склада ума — в большей степени эмоциональны, предосудительны, ангажированы. Как минимум, необходимо учитывать, что ан-масс весомая часть текстов проходит через призму отторжения сути и цельности сказанного.

PS Наиболее яркий пример был упущен — это критика в публицистике. В полемике грамотных и бестолковых авторов или изданий, например. Когда-то один товарищ заметил, что Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» часто пользуется уж совсем простенькими аргументами, будто общаясь с детьми, говоря, например, что Земля реальна, существовала до человека и т.д., и это неслучайно. Из современного можно разобрать, ну, навскидку, полемику «Прорывистов» и условных «Политштурма», «Рабкора», «ЛК» и иже с ними. Можно обнаружить, что при всех усилиях первых разрешать теоретические задачи, у вторых проблема не столько в самих позициях или в непонимании диалектики тех или иных событий, положений стратегии, столько в том, что они в принципе не могут работать с теорией, да, спустя рукава смотрят на существенные доводы, тезисы. Понятно, что «Прорывисты» видят полемику шире и адресуют критику не столько авторам издания, сколько всей аудитории, разбирая заблуждения на конкретном примере или развивая теорию. Но, тем не менее, проблема выходит за пределы конкретно-теоретических задач, поскольку с той стороны заправляют предубеждения, оголтелость, схематизм и так далее, основанные на невосприимчивости текста, на заведомом неприятии необходимости мыслительной работы. Открыть/Комментировать

2023-03-27 23:27:42 Пара мыслей вслух.

Отсутствие навыков работы с теорией, умноженное на леность ума — страшнейшая проблема современных политически активных людей, зачастую гордо именующих себя левыми. И не менее чванливо выясняющих, кто является по-настоящему левым. Будто в левизне есть хоть какая-то честь, будто левое движение не существовало задолго до материалистического взгляда на историю и не развивалось, увы, преимущественно численно — в огромное болото интеллектуальной нищеты сегодня. Позорно уступающее предшественникам тем, что в распоряжении и образование, и доступ к любой литературе.

Но, левые на каждом углу шумят, что нужно тиражировать левые идеи. И в этой вере укрепляют вожди, как те, которых упоминали не раз: Семины, Комоловы, Жуковы, Майснеры... На этом пути не требуется мысли. Зачем знать, хотя бы, сколько имеется левых, как левые могут превратиться в организацию, как на этом пути преодолеть разногласия, каковы промежуточные и конечные цели? Подумаешь, в России, возможно, уже миллионная армия левых.

Многие из них, обоснованно предположим, подозревают, что существует «диалектический материализм». При этом, большинство читали, как минимум в изложении пропагандистов, программные положения гениального диалектика Ленина. Но это даже наносит вред, тем, что горе-читатели не только не умеют вдумчиво, критически разбирать текст, но и преисполняются предубеждениями, включая фатальную уверенность в понимании материалистической диалектики. Невежество умножается на убежденность.

Как простой пример куриной слепоты в литературе, актуальная тема объективных условий в оценках империализма сегодня. Это на острие публикаций, социальных сетей, форумов. Левые наперебой оглашают друг другу формулы: «Капитализм всегда развивается в фашизм», «Капитализм всегда идет к войне», «Выбор стороны в капиталистическом противостоянии есть классовое предательство» и так далее. Но из интеллекта ускользает диалектика материализма. К примеру, непонимание, что цивилизационный подход содержал толику истин, которые отрицаются объективным не в одностороннем порядке, а более высокой формой понимания субъектности человека в истории. Однобокий взгляд не более верен, чем исследование, ставящее человека в центр исторических процессов. Материалист в анализе, осмыслении общества начинает с конечной и фактически данной формы, не исключая ее, где объективное выступает пониманием первоисточников, коренных причин, ведущих векторов и тенденций в разворачивающемся поприще.

Это – отрицание отрицания. Мы возвращаемся к пониманию тех же социальных, политических явлений, но в более высокой форме. Сами социум и политика обретают более зрелый, совершенный вид, чем ранее, когда осмыслялись и понимались в отрыве от базиса, о первичности которого так любят говорить левые.

Действительно, у левых нет ответов на вопросы, почему фашизм не натянул свою форму на все общества и каким образом человек может переломить ход истории, будучи подчиненным объективным условиям. Такие умы, заучившие примитивы материализма, к примеру, читая доклад И. Сталина, никогда не поймут, почему за все рассуждения ни разу не упомянуты объективные условия (приводимые вождем в других местах, где изучались предпосылки). Почему речь идет об идеологической платформе партии, зачем приведены параллели со средневековьем, а фашизм разрывается с нацизмом и ассоциируется с политическим империализмом, и зачем нужен акцент на расчеловечивании, на озверевших людях. Не поймут, что в анализе конечной формы общества играют роль оба взаимосвязанных фактора, где объективное выступает импульсом, почвой, но не работает в одностороннем порядке по заданным лекалам.

Отказ от понимания, что человек является субъектом истории, снимает всякую ответственность. Не только с Гитлера или Байдена и их политических, олигархических клик, но и с самих себя, выливаясь в цельную платформу, в рамках которой не нужно читать и размышлять. Открыть/Комментировать

2023-03-25 20:44:00 К слову, о вечных обезьянах (на тему анекдота из предыдущей заметки). Эта теорема — гимн эмпириокритицизму, поскольку ломает любой здравый смысл на пути познания качественного развития. Конечно, на помощь «мыслителям» приходит спасительная вероятность, чтобы утвердить ее и без того важные позиции в современной науке. Упуская, что вероятное суть непознанное, а применяют теорию вероятности, лишь затыкая дыры непонимания законов движения. Случайность в мире имеет место, но только как столкновение различных необходимостей: когда сталкиваются два и более явлений, выступая друг для друга внешним фактором, действующим вне собственных законов движения, что, впрочем, столь же быстро переходит в необходимость, обретая силу нового закона движения. Другими словами, в природе нет случайностей в чистом виде, а все случайное в познании — пустышка для ума или препоны дальнейшему познанию. Что мы видим и в данной теореме, вместо мыслительного процесса о диалектике гипотетических явлений, поспешили прикинуть, насколько вероятна конечная форма эксперимента — в итоге приближаясь к безумию. Что нам и интересно в данной теореме. Дело в том, что из конечной формы — возьмем для примера некий заданный текст как в теореме — нельзя отнять ее качественное развитие. Определенный человеческий текст будет включать в себя и культуру авторов, их опыт, и культуру человечества, то, что отражается в форме сознания. Текст может быть понят потому, что его читатель так же обладает культурой, опытом, сформированными в конечном счете всей общечеловеческой историей. Все слова, размышления и понятия в тексте несут смысл. Текст, соответственно, сам есть форма, данная исторической практикой. Если вечные обезьянки в некое время, в столь любезно подсчитанных вероятностях, сложат нечто аналогичное заданному тексту... оно не будет являться этим текстом. Это будет ровно тот же набор символов, что был и тысячу, и миллион лет назад. Другими словами, задача изначально не имеет решения, поскольку для создания заданного текста обезьянкам пришлось бы получить воспитание, образование, обрести культуру и создать осмысленное произведение. Может показаться, что речь о притче, шутке, но нет, это лицо современной науки. Не зря редакторы статьи на Википедии, с научными регалиями, приводят ниже историю теоремы, упоминая Левкиппа, Аристотеля: это чудесная самоирония на состояние науки. Они сделали шаги назад, в то время, когда философы шли в диалектику, как раз отбрасывая весь мусор о случайном развитии природы, делая шаги в направлении понимания взаимообусловленного движения, накопления потенциалов в количестве движения и качественных переходах с дальнейшим образованием новых взаимосвязей. Нет, в 21-м веке ученые занимаются порожняком, ничему не научившись у своих древних предков. Это ли не бесконечные обезьяны? Открыть/Комментировать

2023-03-25 13:23:58 Для автора статьи открытие, что так называемый «искусственный интеллект» (за неимением в современной науке определения «интеллекту») — лишь перебирает тексты, отличаясь от прочих нейро-сетевых баз данных лишь тем, что лучшим образом улавливает из слов — части текста, словосочетания и фразы, соотнося их абстрактными подобиями. Конечно, этому можно найти некоторое применение в аналитической работе, но в тупом рыночном мире это инструмент, разве-что, для графоманов, специалистов по «рерайтингу от копирайтинга», или для тех, кто мог бы заменить живопись — творениями комбинаторики. А самое смешное, что сами создатели стихийной машины состояний и «весов» не могут в полной мере сказать, что создали. Это ли не памятник безумию эмпирии? Действительно, такие умельцы, ученые и инженеры запросто создадут и диковину, что может нанести ущерб человечеству. Вдуматься только: создали стихийную среду, работающую методом перебора и подбора, а потом тысячи умов пытаются разгадать способности этого горе-«интеллекта».

Как в том анекдоте: «Как-то физика Артура Эддингтона, вероятно, спросили:
— Сколько нужно программистов, чтобы создать искусственный интеллект?
— Если я позволю своим пальцам праздно блуждать по клавишам пишущей машинки, может случиться, что у меня получится напечатать какое-нибудь осмысленное предложение»

Конечно, бедолага Эддингтон, будучи прожженным позитивистом, не понимал, что тарабарщина, набор символов, похожий на некий осмысленный текст, и существующее наследие всего общественного сознания, произведенного историей человечества — не одно и то же. Нет, ни бесконечное число обезьян, ни палец Эддингтона не произведут разумного продукта и в вечности. Если у среды / системы / деятельности нет механизма качественных переходов — новое качество не возникнет, чтобы ни делалось. Ровно по той же причине часть приматов остались почти теми же обезьянами, миллионы лет повторяя одно и то же, в той же заданной среде обитания.

В этом одно из коренных различий позитивизма и материализма. Первое складывает внешние формы в рассудочные, описательные модели и новый опыт, надеясь на некий результат, являясь чуть более отполированным методом тыка, каким пользовались еще древние люди, пробуя растения на язык. Второе обязывает обнаружить объективный закон движения предмета исследования, с тем, чтобы произвести движение более высокого порядка как необходимость и развитие. Поэтому легионы инженеров и ученых сегодня выполняют сизифов труд, возможно, миллионами человеко-часов, сотнями тысяч опытов пытаясь произвести «чудо», не понимая даже (и хотя бы) гипотетической области применения. Как если бы человек, далекий от архитектуры и других наук строительного дела, годами перекладывал кирпичи (их кирпичами выступают алгоритмические примитивы), в надежде получить некое строение. Вместо того, чтобы вооружиться богатством науки о сознании (философии) и планомерно разрабатывать алгоритмы на основе законов реального интеллекта, имея четкие практические цели (к примеру, технологических мощностей уже с избытком для полного покрытия расчетов экономики в пользу многократной оптимизации КПД человечества). От этого современная информатика бесконечно далека. Открыть/Комментировать