Мы сейчас уходим во тьму.  Все мы. Каждый вечер, каждые сумер | Радио на маяке

Мы сейчас уходим во тьму. 
Все мы.

Каждый вечер, каждые сумерки каждого дня декабря вскрывают нам грудную клетку и заливают в неё сияющую зимнюю тьму. Холодную и огромную настолько, что от холода и масштаба забываешь, что умеешь дышать.

Вспоминаешь, вдыхаешь эту тьму всем собой, впуская её в себя добровольно.

И это не взаимоисключающие процессы, а параллельные.

Мы же на самом деле ждали их всё это время. Ждали зимних ночей ничуть не меньше, чем потом будем ждать летних. Нам как воздух нужно это шаткое равновесие, поворот колеса, костёр на берегу озера, тропинка в лесу, по которой идёшь наощупь, потому что не хочешь включать фонарик.

Нам чертовски важно быть теми, кто уходит во тьму.
Теми, кого эта тьма встречает.

Все мы знаем, что нехватка солнца вредна. От неё в теле что-то ломается, выкручивает все показатели в минимум, от этого даже таблетки придумали (и спасибо, что придумали, они помогают). А от нехватки тьмы таблеток не существует, потому что считается, что нехватки тьмы не бывает. Считается, что никто по ней не скучает, никто не радуется безмолвным снежным ночам.

И, наверное, так правда бывает. Так правда можно — по этой тьме не скучать.

Может быть, можно не открывать нараспашку окно, не радоваться морозной полуночи, не видеть, сколько в ней сегодня огней, не обжигаться, не шептать ей влюблённую чушь.

Можно не выходить, не оставлять следов на снегу, не стоять под фонарём, не смотреть, как из него падает морозное серебро, не глотать нелепые счастливые слёзы.

Можно.
И наоборот тоже можно.
Как выберешь.

Но мне почему-то кажется, что я знаю твой выбор.
Может быть, потому, что я знаю свой.

Открываю окно, подставляю руку под небесное серебро, вдыхаю тьмы столько, сколько могу сейчас вынести. Вдыхаю ещё чуть-чуть.
Выдыхаю.

Дышу.