Меня время от времени просят посоветовать хорошие книги. Но со | Лит. кондитерская
Меня время от времени просят посоветовать хорошие книги. Но советовать книгу, на мой взгляд, то же самое, что предлагать человека для отношений: каждому подходит что-то своё. Однако я решила составить список из десяти произведений, которые лично для меня являются фундаментальными творениями, ставшими частью внутренней архитектуры.
1. Юрий Томин с повестью «Карусели над городом» и её продолжением – «А, Б, В, Г, Д и другие». Детская-недетская книга о взрослении и взрослости. Сельский учитель физики и его ученик однажды во время опыта обнаруживают на столе неизвестно откуда взявшегося инопланетного младенца. Оригинально, иронично, тонко. В 11 лет первый раз прочла эти повести Томина, и они настолько сильно повлияли на меня, что я по сию пору говорю целыми фразами оттуда и с любовью поминаю автора и его персонажей.
2. Эрих Мария Ремарк «Время жить и время умирать». Ремарк для меня автор юношеский. Я когда-то, лет в 16-18, им лихо объелась и с тех пор не читала больше, но помню, как он здорово меня встряхнул своими военными историями, всегда поданными с тремя главными компонентами: любовью, крепким алкоголем и заманчивой, дико вкусной снедью.
3. Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества». Этот короткий фрейдистский роман гениального латиноамериканского писателя следует прочитать хотя бы потому, что он перенасыщен событиями, аллегориями и дождем.
4. Братья Стругацкие «Хромая судьба» (обязательно с главами «Гадких лебедей»). Повесть внутри повести – о писателе и его произведении. Философская притча о роли человека в мире и о мире внутри человека.
5. Курт Воннегут «Бойня номер пять». Не знаю никого, кто мог бы, как Воннегут, писать о страшном с дерзкой подростковой иронией. Автор говорит с читателем так, словно у того болит, а он, как лекарь, заговаривает рану. Но рана-то, конечно, у самого писателя.
6. Виктор Астафьев «Царь-рыба». Именно благодаря Астафьеву я стала понимать истинную цену (а вернее, бесценность метафоры). Повесть-собрание новелл о людях севера. Не знаю никого, кто умеет так же ярко и метко описывать природу и чувства, как Виктор Петрович.
7. Михаил Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы». Я называю эту вещь гидом по психотравме. Страшный роман о разложении. Там не только беспрестанные физические смерти, но и тление вещи, природы. Какой-то сартровский кисель. От него тошнит. Автор изображает разрыв личности и реальности как причину гибели души. В общем, на ночь лучше Томина.
8. Антон Чехов «Дама с собачкой». Главный для меня рассказ Чехова. О тоске по любви и об этой самой любви – сильной, желанной, пусть и пришедшей к героям с опозданием. Один из самых гениальных рассказов обожаемого мною Чехова, над чьей рубашкой я рыдала в Ялте (обычно я так над рубашками не поступаю).
9. Леонид Андреев «Жизнь Василия Фивейского». Еще страшнее «Головлёвых». Повесть самого «кладбищенского» из русских писателей о грехе, расплате и о том, как вера вытесняет бога. Впечатлительным рекомендую только с утра.
10. Борис Пастернак «Спекторский». Произведение об обреченности. Настолько красиво и по́лно Пастернаковской живописью, что строки оттуда регулярными составами катаются в моей голове. Это сложная, многоэтажная поэма о кризисе среднего возраста, поэтому подросткам будет, пожалуй, скучно. А вот всем, кому за тридцать, – добро пожаловать на лирическое минное поле экзистенциализма.
О самых базовых вещах типа «Онегина», «Мёртвых душ» или «Мастера и Маргариты» я не упоминаю, потому что и так понятно.
Для «Патреона» список расширю. Приходите туда, подписывайтесь. Всё, что там, только там. К тому же ваша поддержка, в том числе финансовая, – это моё топливо. Добро пожаловать!
