ЧАСТЬ 2. В связи с этим в число социологических факторов, по | Профайлинг, нейротехнологии и детекция лжи
ЧАСТЬ 2.
В связи с этим в число социологических факторов, повышающих вероятность массовых убийств, включают повышенное внимание СМИ к таким происшествиям. В некоторых случаях значимость этого фактора оценивается даже выше, чем состояние психического здоровья преступника.
Социолог Кэтрин Ньюмэн выделила пять необходимых факторов школьных расстрелов. Это
1) самоощущение социальной изоляции,
2) наличие психологических проблем или расстройств,
3) распространенность в культуре сценариев, в которых насилие является способом решения проблем,
4) отсутствие системы выявления потенциальных стрелков в школе,
5) доступность оружия.
Часто школьный стрелок длительно испытывает сложности в отношениях с обществом, а недостаточность социальной поддержки приводит к непродуктивным стратегиям решения этих проблем и социальной изоляции. Так как стрелок плохо коммуницирует и с семьёй, и со сверстниками, он остаётся один на один со своими переживаниями - разочарованием, обидой и гневом. Обида от сверстников или девушки становится событием-катализатором, как и любое другое унижение, способствующее "потере лица". Потеря лица далеко не обязательно объективна: важно именно отражение ситуации в сознании подростка. Крайний субъективизм оценки объясняет случаи скулшутинга, при которых травли не было вообще, но это не мешало подростку испытывать сильную обиду. Итак, событие-катализатор запускает стадию планирования. Будущий стрелок начинает фантазировать о жестокой мести, как истинно мужском поступке, ведущем к восстановлению контроля над ситуацией. Фантазии кристаллизуются в конкретные планы, а планы переходят в подготовку, завершающуюся расстрелом. Упомянутая Кэтрин Ньюмэн справедливо считает, что цель расстрела - уничтожение кого угодно, а не отдельных обидчиков.
Типичному скулшутеру 13-19 лет, он мужского пола и относится к преобладающей этнической группе. Период 13-19 лет - возраст кризиса идентичности, время социального и индивидуально-личностного выбора, самоопределения.
Брутальность, способность совершить насилие с применением оружия - классические формы мужской идентичности и доминирования. Культура оружия может оказаться способом обретения этой идентичности, и не все подростки выбирают ее социально приемлемые формы. Оружие в школьных расстрелах несёт не только практический, но и символический смысл. Характер его использования демонстративен: убийца часто приносит больше стволов, чем может применить, обвешан избыточным количеством боеприпасов и холодным оружием, одет в милитари-стайл.
Как правило, преступник не планирует выжить после стрельбы и либо убивает себя сам, либо совершает "самоубийство с помощью полиции". "С честью" погибая в перестрелке или совершая суицид, убийца смывает позор травли и насмешек.
Власти часто говорят, что шуттинг у подростков связан с компьютерными играми. Но это совершенно не так. Будущие скулшутеры играют в них также часто, как и их сверстники, а по результатам исследования Gieles (2013) даже реже. Пока нет доказанных оснований для включения предпочтения жестоких видеоигр в причины школьных расстрелов.
По статистике более, чем 70% шуттеров имеют те или иные психические отклонения. Речь идет не только о большой, но и малой психиатрии. Но все же нельзя всё списывать на психиатрию, чтобы снизить системных факторов.
В обзоре американцев Meloy и Hempel 23% из 27 обследованных массшутеров имели опыт обращения к психиатру/психотерапевту, невменяемыми было признано 6%. В более поздних работах (Ferguson, 2011; McCauley, 2014) показано, что от 61 до 80% стрелков испытывали депрессию и суицидальные мысли.
Значение наличия стойко сниженного настроения очень велико: более-менее надёжным предиктором является сочетание депрессии и антиобщественных черт личности.
Ярко отражает такой настрой записка "стрелка" из Афин (2009): "У меня нет причин жить дальше. Но, к несчастью для вас, я слишком эгоистичен, чтобы уйти самому и оставить вас жить".
