4. Я не сторонник повсюду искать библейские символику, сюжеты, | По пунктам. Телеграммы Константина Киселева

4. Я не сторонник повсюду искать библейские символику, сюжеты, параллели. Слишком просто. Слишком архитепичны. В том смысле, что Библию можно отыскать везде. Практически в любом тексте. Но ведь этот подтекст и в повести, и в фильме, и в спектакле есть! Он никуда не делся. А с учетом того, что сам Владимир Железников из Белоруссии, где отношения с религией даже в самые советские времена всегда были в повседневности каждого. А почему нет? Почему такая интерпретация невозможна?

5. Психологи, педагоги могут и должны увидеть и иное. Впрочем, и любой зритель этого иного не может не заметить. Ленка – ребенок. Она буквально разобрана на части. В ней масса всего, еще не собранного в нечто цельное. И это так естественно. Так прекрасно. Сборка человека только идет. Но как эта сборка у Ленки Бессольцевой?

Она смеется над своим дедом вместе со всеми. Заплаточник! Нищеброд. И одновременно она доверяет только ему. Она кается перед ним. Ее предают. Но предает и она. Она одна. Но она стремится быть со всеми. Ленка, Чучело, Елена Бессольцева … Она разная, как и положено быть ребенку. Первая влюбленность. Замкнутость. И одномоментно открытость. Смех. И тут же слезы. Маленький. Несчастный и такой счастливый человек. Это же прекрасно быть разным! Прекрасно учиться жить. Учиться быть счастливым.

И ее гвоздями. По живому. Сколачивают гвоздями. Гвоздями. Сколачивают характер. Сколачивают взрослого человека. Нельзя верить. Ты одна. Жизнь – сложная штука… Думай. Страдай. Только пройдя через, ты обретешь. А пока гвоздями по живому.

Такая вот педагогика. Не только советская.

6. А можно увидеть иначе? Конечно. Есть такая штука – эффект бабочки, когда «крылышкующая золотописьмом тончайших жил» в Айове бабочка вызовет дожди в Индонезии. Когда наш совсем маленький, совсем незначительный поступок, совершенный в детстве, скажется через десятки лет. Ладно на себе самом. Но ведь скажется на судьбах многих и многих. Или одного, о котором мы может и не помним. Но он будет счастлив. Через многие годы. Или, наоборот. Мы и не вспомним тот день прошлого века. А человек умрет сейчас. Из-за того нашего незначительного. Об этом «Чучело»? Да и об этом. О том, что любовь, а не война. Улыбка, а не гоготание. Понимание, а не принуждение. Доброта, а не сила. Сегодня и сейчас. Каждый день.

7. А еще? Безусловно. Человек в толпе. Как толпа меняет человека? Как работают механизмы коллективного принуждения? Жестокость толпы. Коллективная жестокость. Звериная жестокость толпы. И вот сцена, где дети в масках зверей издеваются над Ленкой Бессольцевой. Господи! Люди, снимите звериные маски. Вы же люди!

Одиночка в толпе. Один, который не стрелял. Кто не аплодировал вождю. Кто подал голос. Кто воздержался. Кто посмел. З.Фрейд, К.Юнг, Г.Лебон, Г.Тард и сотни других исследователей. И спектакль ТЮЗа тоже. Об этом.

8. Много подтекстов. Много смыслов. Буллинг на поверхности. Он – главное, но внешнее. Вокруг него весь сюжет, но стоит посмотреть глубже. В книгу. В символические ряды фильма. На сцену. В себя.

9. А на сцене? Сценография впечатляет. Три отчетливо воспринимаемые зоны. Зал. Основная часть сцены. И на заднем плане балкон старого дома. Мы в зале. И из зала выходят те, кто травит Ленку Бессольцеву. Именно так. Они выходят из зала. Они проходят сквозь нас. Они среди нас. Они и есть мы все. Мы же простом смотрим, как вбивают гвозди в Чучело.

Сцена – зона конфликта. Она статична. Без изменений. Не скрыться. Видно, кто есть кто. Здесь происходит обнажение. Разоблачение. Искренность. Под прожекторами. Наконец, балкон с белым провалом. Белый провал в рай? Белое пятно ухода? Пустота? Но, только там может скрыться гонимое и преданное людьми Чучело. Только там. Только уйдя.

10. Краски в спектакле. Их нет. Есть черное. Есть белое. Нет, конечно, нет однозначно черных. Нет однозначно белых. Черное или белое – символика выбора. Это обострение восприятия. Предельный выбор. Цвет предательства. Краски трагедии. Цвет победы. Торжество жертвы. Черное и белое.