«Ebермудские треугольники» или откуда СК черпает «конфиденциал | Полковник Захарченко. Главное.

«Ebермудские треугольники» или откуда СК черпает «конфиденциальную» информацию
Очередное слушание по новому уголовному делу в отношении Дмитрия Захарченко, Валерия Маркелова, Виктора Белевцова и Василия Критинина стало как бы продолжением предыдущего – вновь допрашивались бывшие сотрудники Инкредбанка, ООО «Галеон» и «Милана», в которых, судя по обвинительному заключению, происходили по-настоящему драматические и детективно-загадочные события.
Правда, журналист или слушатель, опоздавший на это заседание, мог сперва подумать, что он ошибся дверью и попал на процесс, карающий, скорее, злостного алиментщика, поскольку первая дюжина вопросов гособвинителя касалась… малолетнего ребенка свидетельницы. Проявляя трогательную заботу, прокурор интересовался, сколько этой крохе лет и почему свидетель занимался его воспитанием вместо того, чтобы выйти на работу. Однако вскоре все встало на свои места и вопросы полетели в самое «яблочко».
Допрашиваемая призналась, что пошла в менеджеры Инкредбанка, а затем других «дочерних» коммерческих организаций этого финансового спрута от безысходности – другой работы найти не смогла. Профильного специального образования у нее не было, то есть в экономике, бухгалтерии и финансах она ничего не смыслила, но прямо на рабочем месте ей показали, на какие компьютерные клавиши нажимать, научили пользоваться программой с не самым благозвучным названием eb2, и дело быстро пошло в гору. Оказалось – там нет ничего сложного! «Программа eb2, - пояснила свидетель, - была многофункциональная и работала по определенным шаблонам». По ее словам она работала с платёжными поручениями.
«Вы понимали, что работали на обнальной Площадке?» - с места в карьер сурово спросила прокурор. Не до конца осознавая о чем вобще идёт речь, но подозревая, что сознаться в этом немногим лучше, чем объявить о своей причастности к Холокосту, свидетель уклончиво ответила - «Только перед уходом в 2017 году я стала понимать, что что-то не то происходит». «Что именно «не то»?», - вцепилась мертвой хваткой гособвинитель. «Что конкретно вы имеете ввиду?» – сразу оживился судья. Журналисты и слушатели замерли в предвкушении хотя бы чего-то «вкусненького».
«Просто на работе была психологически некомфортная атмосфера, и все», - растерянно произнесла допрашиваемая. На вопрос, занимались ли она выводом незадекларированных средств за рубеж по поддельным документам, женщина категорически все отрицала. «Занимались ли этим другие менеджеры? Возможно. Кто – я не знаю». «А вам вообще о какой-либо незаконной деятельности вашей организации известно?» - не выдержал председательствующий. «Нет!» - твердо отрезала свидетель.
Выяснилось, что она не только не осведомлена о преступной деятельности так называемой Площадки, она вообще не знает о ней практически ничего – начиная от того, существовала ли таковая вообще, заканчивая фамилиями её руководителя, была ли в банке денежная касса, каким образом клиентам выдавались наличные деньги, как проходила конвертация валюты, какой процент за обнал шел банку и на какой счет. Никаких клиентов менеджер ни разу живьем не видела и назвать фио не смогла. Пояснила дословно, что «в воздухе витало наименование «шпалы», но что это такое свидетельница не знает.
Женщина пожаловалась суду, что ее по разным уголовным делам Площадки (в том числе по этому) допрашивают уже два года. «Я уже не знаю, что говорить. У меня в голове сейчас - каша», - честно призналась свидетельница, добавив, что однажды следователь ее допрашивал ночью, несмотря на то, что она плохо себя чувствовала. Было видно, что она готова дать показания хоть на фигурантов Нюрбергского процесса, хоть на проморгавшего айсберг Эдварда Джона Смита, капитана «Титаника», кабы что-либо важное знала. Поэтому суд ее отпустил (видимо, понял степень осведомленности ценного свидетеля).