Русская классика — это не обязательно толстый роман. По субб | Полка
Русская классика — это не обязательно толстый роман. По субботам «Полка» советует один рассказ из числа наших любимых.
«Говорят, граждане, в Америке бани отличные», — вкрадчиво начинает Михаил Зощенко один из самых знаменитых своих рассказов — отчёт о посещении советской бани, который, несмотря на реалистические подробности, больше смахивает на фантасмагорию. Известна байка о том, как западные слависты, прочитав прозу Зощенко о коммуналках, решили, что перед ними сатирическая антиутопия о вымышленном обществе, где совершенно разные люди скученно живут в одной квартире. Пространство общественной бани этот реальный антиутопизм только усиливает: мало того, что здесь все бранятся и толкутся на одном пятачке, так ещё все голые и в мыле.
Герою «Бани» приспичило помыться — и вот нужно куда-то девать гардеробные номерки («А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать — некуда. Карманов нету»), отнимать у кого-то шайку (то есть таз с ручками), искать место, где на него не будет лететь грязь от чужой стирки. Когда же приходит время одеваться, номерков, разумеется, уже нет — приходится упрашивать банщика выдать пальто «по приметам»: «Один, говорю, карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц,— то, говорю, верхняя есть, нижних же не предвидится».
«Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник», — так герой объясняет читателю, в какой именно бане с ним всё это приключилось. Другими словами — в любой, первой попавшейся. И каждый раз, когда герой объясняет кому-то, что он «не в театре», всё больше кажется, что мы как раз в театре, и герой, то одетый, то раздетый, бегает за шайками и ищет своё мыло у нас на виду. Время от времени он останавливается и пересказывает нам происходящее своими словами, своим языком, своими речевыми оборотами. Это, собственно, и называется «сказ».
