... Когда я была маленькая, мою родную республику и соседние | Погранзастава

...

Когда я была маленькая, мою родную республику и соседние регулярно сотрясали теракты. Особенно доставалось рынкам. Всякий раз, когда бабушка собиралась туда после очередной новости про взрыв (иначе никак, купить нормальную еду больше было негде), внутри меня как будто поджигали муравейник. Хаотичный бег крошечных паникующих мурашек забивал все мои детские мысли. А вдруг снова рванёт? Вдруг она больше не вернётся?

Помню, как мелкая ревела от социальной рекламы по ядерную войну. Тогда вообще крутили много социалок про войну и терроризм, по крайней мере, на местном тв.

С тех пор я навсегда усвоила, что война — это самое отвратительное и уродливое, что только может быть. В голове не укладывается, что сейчас 2022 год, и происходит то, что происходит. Приветом из нулевых вернулось ощущение горящего муравейника в грудной клетке.

Это стыд, пиздец и катастрофа, так не должно быть. От абсурдности решений, принимаемых наверху, опускаются руки. Всё настолько сюрно, что уже любой сценарий кажется реалистичным. Нас всех тащат в ад.

Соцсети разделились: с одной стороны льётся поток информации, с другой — поток призывов не потреблять её и позаботиться о себе. Я понимаю, как надо, но когда мой информационный пузырь изолирован, воображение рисует поляну ядерных грибов, усеянную трупами. Здравого смысла тут ноль. Я выбрала пару СМИ, которые проверяю не чаще раза в три часа (и никаких комментариев под постами). Знаю, что много, но как есть. Впервые за долгое время бахнула транквилизатор.

Позаботиться о себе и по возможности о ком-то ещё, переключиться на то, что сейчас получается контролировать, даже маленькое и бытовое, держать голову занятой делами — всё это хорошие советы, и было бы круто им следовать. Каждому нужен островок определённости в ебучем хаосе.

Но для этого надо продраться сквозь страх, бессилие, непонимание, рассинхрон того, как должно быть, с тем, что есть. Принять их как свершившийся факт. Осознать, что как раньше уже не будет. На это нужно очень много сил. Поэтому давайте быть рядом друг с другом, поддерживать, слушать, делиться, окружать добротой и безопасностью, насколько она сейчас вообще возможна, чтобы внутренние силы каждого из нас крепли. Мы одни перед этим будущим. У нас никого нет, кроме друг друга.

С какой бы стороны границы мы ни находились, правда одна: людям эта война не нужна. Те, кому нужна, давно потеряли человеческое лицо.

Будет здорово, если вы заготовите для себя план. Любой. Из маленьких и больших шагов. План, в котором каждый отдельно взятый страх перекрывается действием, которое вам по силам выполнить. План, в котором на каждое «if» есть свои «then» и «else». С ним будет немного спокойнее. Только не погружайтесь в фантазии о худшем сценарии, пощадите себя.

Когда план будет готов, возвращайтесь в текущий момент. Здесь нестабильно, но надёжнее пока что нет ничего. Цепляйтесь за детали, которые создают узор жизни. Сегодня я шла на работу по впервые за зиму сухому асфальту, а на автобусной остановке видела старика, подкармливающего кошку. Вечером смотрела на Москву в розовом закатном солнце и дышала почти-весной.

Наблюдать за мелочами, пока на улицах мирных городов соседней страны происходит лютый хардкор, сейчас кажется ванильно-сахарным и лицемерным, но если бы не это, я бы ёбнулась от новостей. Пока мир стоит, в нём надо жить.

Я сочувствую тем, чей мир рухнул, но не ощущаю от этого сочувствия никакого толка, и злюсь ещё сильней.

Глобально нас замьютили, но можно поискать ресурс в локальных делах. Например, таких.

Во мне снова проснулась восьмилетняя девочка, которая ждёт бабушку с рынка, только вместо бабушки — мечты о светлом будущем. Ладно, с деньгами и возможностями давно всё было понятно. Теперь у миллионов людей воруют покой, время и жизни. Это какой-то новый, запредельный уровень жадности.

С войной как со смертью: ты ни осознать её не можешь, ни подобрать слова поддержки, когда она всё же случилась. Всё кажется фальшивым и бессмысленным. Не получается оформить во что-то связное коктейль из сочувствия, вины и страха. Поэтому так: зло будет наказано. Иначе не бывает.