Вадим Александрович Чалый — российский философ и историк филос | Философское кафе

Вадим Александрович Чалый — российский философ и историк философии, профессор Института гуманитарных наук, старший научный сотрудник Академии Кантианы, главный научный сотрудник лаборатории «Кантианская рациональность» БФУ им. И. Канта, специалист по аналитической философии, философии Канта и современной политической философии.

ФК: Как Вы относитесь к самой идее доказательства бытия (или отсутствия) Бога? Кажется ли она Вам состоятельной? Почему?
В.Ч.: Идея доказательства бытия Бога кажется мне бесперспективной. Мы либо принимаем, что “существовать” имеет строгий смысл — быть расположенным в пространстве и времени, быть вписанным в структуру причинно-следственных отношений, быть значением связанной переменной, идентифицирующей референции, и т.д., либо мы пытаемся найти более широкий смысл, позволяющий представить существующими такие важные вещи (за неимением лучшего слова), как числа, ценности, мистера Пиквика, Анну Каренину, самое совершенное существо, но тогда наша теория лишается чёткости (смотрите, мы уже запнулись за слово “вещи”) или принимает экзотический вид. И в первом, и во втором случае сказать что-либо о Боге мне кажется невозможным. При этом я готов признать неполноту мира и мировоззренческий вес вопроса о Боге.

ФК: Если бы Вы попытались осуществить доказательство бытия (или отсутствия) Бога, то какое определение понятия "Бог" Вы бы использовали? Кажется ли Вам подходящим классическое определение Бога как всеблагого, всезнающего и всемогущего творца мира?
В.Ч.: Джон Ролз в ранней статье “О моей религии” описал, как для него, выросшего в религиозной семье и учившегося в евангелической частной школе, всеблагой, всезнающий и так далее Бог-личность стал невозможным после двух событий: Хиросимы, на руинах которой он побывал в 1945 году, и Холокоста. Вся “теория справедливости” Ролза вырастает из этой утраты — по его словам, теорию следует в самом широком плане рассматривать как попытку ответа на вопрос: как возможна реалистическая утопия в мире, лишённом трансцендентного. Я склонен согласиться с тем, что в ХХ веке человек своими делами показал невозможность, если хотите, фальсифицировал гипотезу о всемогущем Боге. Возможным мне кажется взгляд на Бога как на сумму наших лучших, но смутных надежд в отношении будущего (пост)человечества — но здесь полезно вспомнить о паскалевском предостережении, что активно пытающийся стать ангелом превращается в зверя.

ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
В.Ч.: Сильными мне кажутся аристотелевское рассуждение о перводвигателе и спинозовский аргумент о Боге как о сумме сущего, но они не предполагают и не доказывают существования Бога в религиозном смысле и не влекут особых мировоззренческих последствий. Раз мы вспомнили Паскаля, то мировоззренчески сильным мне кажется его “пари”, но оно не является доказательством. Интересные вещи происходят в модальной логике, но, насколько я могу понять рассуждения Гёделя, Плантинги и других о “величайшем существе”, это опять не “классический” Бог. Должен признаться, что онтологический аргумент мне понятен только в спинозовской форме, потому что “величайший” звучит осмысленно только как “охватывающий всё в пространстве и времени”, как сумма имманентного, а не как трансцендентное. Причём мы внутри, и рассуждать о некой “тотальности бытия” как если бы мы имели точку зрения извне — не можем.

ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
В.Ч.: Попытки доказательств бытия Бога — это важный этап в становлении разума и представлений о мире — и в выявлении их пределов. Поиск трансцендентного, вечного, абсолютного был и остаётся движущей силой высших человеческих деяний. Мы обречены на этот поиск, но он не может разрешиться доказательством.