Таинственный афонский затворник старец Иродион Христа ради юро | Орфограф

Таинственный афонский затворник старец Иродион Христа ради юродивый, старший современник преподобного Паисия Святогорца. Часть 1 Подвизавшийся на Капсале старец Иродион (в миру Иоанн Манду́ф) родился в 1904 году в местечке Ордасе́ст (Румыния). Его родителей звали Пётр и Елена. Иоанн приехал на Святую Афонскую Гору и стал монахом в принадлежащей монастырю Дионисиат келии Введения во храм Пресвятой Богородицы. Затем жил в разных келиях, главным образом на Капсале.

28 октября 1964 года он поселился в каливе святого великомученика Димитрия на Капсале. Последние годы своей жизни старец проводил затворнически: сурово, без утешений и в совершенном одиночестве.

Возле его келии в скале была выдолблена ёмкость для воды. Когда однажды в эту цистерну упала крыса и пить эту воду стало опасно, отец Иродион всё равно не ходил за водой в другое место, и воду стал приносить ему сосед — старец Макарий.

У отца Иродиона не было запасов, он не покупал пищи, не занимался рукоделием и не возделывал огородов, но Бог, Который питает птиц небесных, питал и его. Когда к келии отца Иродиона приходил посетитель, старец приоткрывал дверь, высовывал голову и начинал говорить. Старец знал румынский, русский и греческий языки. Он часто «нёс ахинею», например говорил, что ему дана власть над солнцем и над дождём.

Но в этом несвязном многословии находилось нечто, за что цеплялся ум посетителя, поскольку это нечто, открывавшееся в словах старца Иродиона, было сугубо личное, имевшее отношение непосредственно к слушателю. Уходя от старца, некоторые недоумевали: «Что это за тайна, которая называется „отец Иродион“? Кто он: пророк, сумасшедший, прельщённый или кто-то другой?

В любом случае, всех, кому приходилось побывать у старца Иродиона Капсальского, три вещи глубоко впечатляли.

Во-первых, его тихое и радостное лицо, аскетически бледное и прозрачное, оттенка жёлтой айвы. Несмотря на то что было неумытым, грязным и исцарапанным, оно не отталкивало, напротив, вызывало симпатию.

Во-вторых, вне всякого сомнения лежало великое самоотречение старца. Будучи на девятом десятке жизни, он часто жил вообще без пищи, потому что в его полуразрушенной каливе не было съестных запасов. Войти в каливу можно было через множество дыр и проломов в стене.

Кроме того, в дождь келию старца заливало водой через прохудившуюся крышу, а никакой печи или другого отопления в каливе не было. Невозможно по-человечески уразуметь, как старец остался в живых в трудном 1986 году, когда была очень суровая зима и температура опускалась очень низко, учитывая и то, что он никогда не надевал обувь и ходил у себя в келии босиком.

Кровати или чего-то подобного в келии тоже не было. Отец Иродион всегда стоял на ногах или чуть-чуть опирался на край ящика с разными вещами, годными только на помойку. Ноги отца Иродиона от многого стояния распухли и стали несгибаемыми — словно колонны. Под большим пальцем одной ноги старца была большая рана — размером с грецкий орех, которая не заживала. Из раны вытекала зловонная жидкость, но эта рана была забита землёй и её не было видно. Когда отец Иродион был молодым монахом, в одной из келий на Прова́те¹ случился пожар. Старца несправедливо обвинили в том, что пожар случился по его вине. Мало того, что обвинили — некоторые миряне-рабочие очень сильно избили его за это. И когда позднее старца спрашивали, почему зимой он не разводит огонь, тот отвечал: «Чтобы не сжечь Капсалу»².

Возможно, старец сам наложил на себя такую епитимию— никогда не разводить огонь. Если старца спрашивали, что он делает, когда ему холодно, он отвечал: «Еду на Синай и греюсь³. У монаха, который действительно подвизается, внутри ой как тепло: всё равно что май месяц! Он никогда не мёрзнет!»