Я занимаюсь изучением системы расчеловечивания людей в ПНИ и Д | Нюта Федермессер

Я занимаюсь изучением системы расчеловечивания людей в ПНИ и ДДИ в нашей стране чуть больше четырех лет. Мы с командой проекта Народного Фронта «Регион Заботы» объездили около сотни интернатов по всей стране, жили две недели в психоневрологическом интернате в Нижегородской области - с условием, что к нам будут относиться так же, как относятся к подопечным - по-настоящему, не для глаз проверяющих инспекций, а каждодневно - с казенной одеждой, едой, с общим (на сотню человек) душем и общим туалетом по графику; жили без паспорта и без права выйти за территорию.

ПНИ (психоневрологический интернат) - домашний адрес для более, чем 158 000 человек. Только от слова “дом” там почти ничего не остается. ПНИ — типовая структура, воспроизводящая и преумножающая социальные проблемы. Закрыть, спрятать, замолчать информацию о нехватке персонала, о голоде, о недопуске близких и волонтеров - всех тех, кто может увидеть правду и рассказать о ней, о режимности посещений, о запрете на прогулки и выход на улицу, об отобранных персоналом передачках, о запретном и желанном сексе между подопечными, которые годами находятся в отношениях, о нехватке или неоказании медицинской помощи - это совершенно типичное поведение руководства интернатов при попустительстве органов власти. Итогом замалчивания становится своего рода легализация дегуманизации и расчеловечивания жителей интернатов. И жизнь сотен тысяч наших сограждан, расчеловеченных и искалеченных системой такой вот узаконенной социальной «защиты», заканчивается обезличенными, безымянными похоронами. Тысячи людей - детей и взрослых, которые прожили очень трудную жизнь, одинокую, без любви и заботы, кто-то несколько лет, а кто-то и 70 лет, и 90 - это люди, которых система лишила даже права на посмертную память. Воистину, равнодушие - это верх проявления человеческой жестокости…

Неужели нет в нашей огромной стране хороших интернатов? «Человечные» интернаты, это не хорошие примеры учреждений в бесчеловечной системе, это «человечные» директора. Это всегда конкретный человек, который борется, меняет, почему-то не черствеет, год за годом отстаивая интересы тех, кто сам не может за себя постоять. Но таких неравнодушных директоров очень мало. И им очень тяжело, с одной стороны, быть в системе, а с другой - эту бездушную неповоротливую систему двигать. Система всегда идет по проторенному простому пути, не замечая конкретного человека, она видит лишь тысячи безликих ПСУ, ей так проще.

Я уже давно не плачу из-за увиденного в ПНИ - ни в Хабаровске, ни в Дивеево, ни в Дагестане... И очень боюсь, когда перестаю злиться, потому что злость - тоже двигатель. Этот двигатель позволяет в жутком графике и замоте найти мотив и силы на то, чтобы заметив несправедливость системы, поменять ее.

История с ПНИ № 10 в Питере наглядно продемонстрировала, что если за многие сотни беззащитных людей, вырванных из социума и лишенных всех человеческих прав, отвечает Карабас-Барабас, то смерть от истощения становится обыденным и каждодневным результатом равнодушия и безнаказанности. Поэтому с 2016 года общественники и профильные НКО кричат и бьются за закон о распределенной опеке. Этот закон должен защитить права людей, проживающих в интернатах по всей стране - инвалидов, сирот и стариков с деменцией, повзрослевших детей с синдромом Дауна или ДЦП, чьи состарившиеся и выгоревшие от борьбы и беспомощности родители вынужденно передали их в ПНИ (а куда еще, ведь у нас в стране никакого другого маршрута нет)… Закон этот касается не только 158 000 человек, проживающих в интернатах. Он касается - 6 миллионов россиян с психическими заболеваниями и их семей, 100 000 детей-инвалидов с психическими заболеваниями, проживающих в семьях, и 15 500 детей-инвалидов, проживающих в детских домах-интернатах. Он касается стариков, доживших до деменции, он касается еще не родившихся детей, которым пренатально поставлен инвалидизирующий диагноз. Он касается каждого, потому что каждый может попасть в ДТП, стать участником СВО и получить тяжелую травму. Как и в свое время закон о паллиативной помощи, этот закон касается всех 146 миллионов россиян.