Я помню Марка Вайсмана, совсем молодым лет тридцати. Помню его в начале 90-ых в хосписе на Спортивной. Он пришел в здание недостроенного хосписа послушать лекции специалистов из Англии. Они были неразлучны с Сережей Рудым, с которым вместе приехали, кажется, из Уфы. Оба они всегда хотели заниматься тяжелыми онкологическими пациентами, которых медицина побаивалась как бесперспективных. А начинали они оба, кажется, как и мама, в анестезиологии.
Его и мамины представления о границах паллиативной помощи стали вскоре расходиться. И Марк все эти 30 лет ни с Верой Миллионщиковой, ни потом со мной, уже не работал. Правда, когда я пришла в Центр паллиативной помощи на должность директора, Марк был там завотделением. Но разница наших взглядов на работу привела к тому, что Марк ушел из ЦПП. Мы хорошо расстались. Без обид и конфликтов. Марк всегда помнил день маминого рождения и маминой смерти, писал мне трогательные смски и никогда не стеснялся говорить о том, с каким теплом и благодарностью он вспоминает о ней и и ее уроках.
Хм… интересно понять с возрастом, что расхождение взглядов в рабочих процессах - это не про «плохой» и «хороший», и не про «прав» и «не прав», а про взросление самой системы паллиативной помощи в стране. Философия помощи остается неизменной - качество жизни важнее ее продолжительности, но уже сформировались разные взгляды, школы, подходы… И я могу быть сто раз не согласна с Марком Вайсманом, но я точно знаю, что он обожал свою работу и очень ценил своих пациентов. А они - ценили его и очень им дорожили. Несмотря на молодой возраст (умереть в 60 лет - это мало) - Марк был из той старой плеяды врачей, для которых не существует выходных или ночного НЕрабочего времени. Он был из тех, кому пациент важнее регламентов и правил.
Глупо и жаль, что я только сейчас, когда Марк умер, публично говорю о том, что мы вовсе не были оппонентами. Мы были просто представителями разных школ. И пациентам это давало право выбора.
Марк, спасибо. И до встречи.
