В моем кошельке всегда лежит малюсенькая серебряная черепашка. | Нюта Федермессер
В моем кошельке всегда лежит малюсенькая серебряная черепашка. Эту черепашку несколько лет назад, когда я получала премию РБК, мне подарил Евгений Ройзман. Он тогда тоже стал победителем в номинации «Выбор аудитории». Дотронулся до плеча, улыбнулся, протянул мне свой красивый кулак, разжал его над моей ладонью и сказал: "Ну, что? Опять борешься? Не спеши. Всё успеешь». Каждый раз, когда я открываю кошелек, я вспоминаю мудрого Ройзмана. А когда мне кажется, что у меня ничего не получается, что я совершенно ничего не успеваю, что все усилия без толку, то я беру эту черепашку, сжимаю ее в своем скисшем кулаке и думаю: «Ройзман - мудрый, ему виднее, я всё успею, надо выдохнуть и не спешить».
С Женей Ройзманом я познакомилась лет, наверное, одиннадцать назад. После смерти мамы Лиза Глинка привела его в Первый хоспис, чтобы показать, как это бывает. Где-то через год после знакомства Женя открыл первый хоспис в Екатеринбурге. Много консультировался по обустройству палат, по покупке оборудования, финансировал приезд на обучение специалистов. Я приезжала в Екатеринбург на открытие. Хоспис там в бывшем инфекционном корпусе. Возможно, не самый приспособленный для маломобильных вариант, но далеко не худший. И вообще паллиативная помощь в Екатеринбурге – это не фонд «Вера» и не Минздрав. Это Ройзман.
Все эти годы мы общались и взаимодействовали регулярно. То у нас появлялся кто-то из Екатеринбурга, нуждающийся в какой угодно помощи. То в орбиту Жениного внимания попадали люди, которым требовалась паллиативная помощь или какое-то иное лечение. Он звонил советоваться.
Не помню в каком году в Екатеринбурге в рамках проекта "Открытая библиотека" вместе с отцом Алексеем Уминским я должна была говорить о смерти и умирании. Какие-то подонки-националисты решили этому помешать. Устроили митинг на входе. Кидались в нас камнями и помидорами. И Евгений Ройзман тогда экстренно перенес лекцию в здание своего музея - того самого, о котором сейчас пишут, музея Невьянской иконы. Потрясающее место. И лекция, кажется, была очень неплохая.
Мэрский кабинет у Ройзмана выглядел как склад нашего фонда «Вера»: весь заставлен какими-то инвалидными колясками, вертикализаторами, ящиками, коробками с памперсами, консервами, одеждой. Какие-то коробки уже с именами семей, для которых это было собрано, какие-то еще безымянные. И чтобы поговорить о делах, мы с ним ютились на каком-то диванчике в углу. В кабинете сидеть было банально негде.
Господи, всё происходящее сегодня - это, видимо, очень по-христиански... Гонениям в истории христианства всегда подвергались самые лучшие. И у нас сегодня самые лучшие подвергаются репрессиям. Ужас ужасный. Я не могу (и, надеюсь, не смогу никогда) оставаться к этому равнодушной.
Миллионы родителей в стране именно благодаря активности Ройзмана узнали, что делать, если их ребенок употребляет наркотики.
Тысячи людей получили в Екатеринбурге паллиативную помощь благодаря активности Ройзмана.
Именно советы Жени Ройзмана помогли нам с Катей Чистяковой грамотно выстроить работу по налаживанию системы обезболивания в стране и не столкнуться со сложностями при взаимодействии с тогда еще работавшим ФСКН – Федеральной службой по контролю за оборотом наркотиков... Именно Ройзман рассказывал нам, как работает нелегальный оборот, и где точки риска для легального.
Когда думаешь про прошлое и вспоминаешь, что гонениям подвергались лучшие, в этом есть даже какой-то налет романтики. Кажется, что люди были другие, ничего не боялись, могли отстаивать свои принципы. Сейчас, когда все повторяется, но это уже не жизнь наших бабушек и дедушек, а наша собственная жизнь, в этом нет никакой романтики. Только отвратительное нежелание человечества учиться на собственных ошибках.
Это очень странно. Я всё время про это думаю. Каждый человек учится, мудреет за время собственной жизни, а над людьми в целом - от поколения к поколению, похоже, никакая эволюция не властна. Повторяются одни и те же ошибки, одни и те же, страна за страной, поколение за поколением, раз за разом.
