Я жила и любила в Украине в 2016 году, мне было сложно и хорош | Нет такого слова
Я жила и любила в Украине в 2016 году, мне было сложно и хорошо, так, что я осталась там больше положенного и даже консультировалась с юристом в каком-то ТЦ о том, как нам легализоваться. Выезжала со штрафом за пересиженные в стране месяцы, за них же мне официально запрещено было возвращаться в Киев, к человеку, которого я любила, ровно 90 дней. В самолете я плакала, и меня утешал молодой мужчина на соседнем кресле, тоже юрист, он говорил, что это ерунда, что все будет хорошо и он поскорее пропустит меня в очереди в Минске. Пока я ждала конца этого 90-дневного срока, мы любить друг друга перестали, и назад я уже не поехала. Справедливости ради, я и в Москве тоже живу всё это время нелегалом, этот факт зауважал недавно один пьяный и очень серьезный казах. По закону в Москве без прописки я могу находиться — 90 дней. Мои друзья-москвичи не знают про это правило, мы часто не знаем об ограничениях, которые нас не касаются. Когда-то я носила билетик с собой, чтобы доказать полиции, что я якобы тут проездом. Потом перестала, всем всё равно. Так мои 90 дней в Москве растянулись на 12 лет.
Я много ездила в командировки — потому что в Киеве меня взяли на хорошую работу удивительные люди, которые занимались урбанистикой и архитектурой по всей стране. Однажды я сделала им инфографику с картой Украины и запуталась, должен ли на этой карте быть Крым. Так что в итоге все же сдала картинку без него. Весь офис смеялся над русской дурочкой, но никто и слова плохого не сказал. Я Крым на карту вернула, но моя страна — нет.
Один из архитекторов того бюро, молодой рыжий парень, пишущий стихи, сейчас в терробороне. Другие ребята урбанисты-архитекторы из Ивано-Франковска, с которыми мне посчастливилось познакомиться, сейчас делают огромный проект по восстановлению украинских городов. Я мечтаю, что однажды меня пустят туда хотя бы потаскать кирпичи.
Командировки были тяжелые и веселые. Кременчуг. Луцк. Ивано-Франковск через Львов. Харьков. Отдохнуть доехала только до Одессы.
В Харьков поезд был ночной и страшный, сразу после другой командировки. В вагоне беззащитно спали мужики, распахнув рот. Утром жара, и так хотелось спать. Незнакомый мне парень из интернета забрал меня к себе домой помыться, накормить. Он провел мне экскурсию. Я потеряла его контакты. Когда я только приехала в Киев, меня встречала на вокзале тоже незнакомая девушка из интернета, Наташа. Наташа помогла мне дотащить чемодан и растворилась. Спасибо, Наташа.
Надя взяла меня на работу, мне очень нравился наш дворник у офиса. Он ходил в микроскопических шортах в обтяг, рейверской майке и в больших наушниках. Надя брала меня с собой на выставки и знакомила с художниками. Надя поселила меня в квартиру своих родственников тайком, когда я болела, и мне негде было жить. Там был камин и джакузи, они пугали меня до усрачки. Больше меня напугало только то утро, когда я проснулась от поворота ключа в замке, решив, что это хозяева квартиры внезапно вернулись с Кипра. На меня бешено смотрела домработница, мы обе были испуганы.
На Подоле однажды я увидела мужчину лет 50-ти, он был так круто одет, будто это вокалист Ди Энтвурд на пенсии. Я дернулась к нему и резко подошла с камерой. Он сказал — садись рядом. Он оказался врачом, консультантом ООН, он работал с наркопотребителями, и у него был потрясающий стеклянный глаз-протез. Он мечтал на острове построить ветряки и сделать маленький экологичный рай, мы дружили.
