2022-05-27 19:49:03
Авторка - неподражаемая и единственная
Екатерина Фёдорова Никто не пишет о Греции так, как она
Пятигорский неиссякаем. Цитирует своего друга, дающего совет о том, как держаться в сложные времена: «Ну-с, джентльмены. Наденем фрак несчастья!»
Птицы начинают петь в где-то пять, в полшестого. В это время других звуков нет, поэтому комната полностью заполняется журчанием. Я как будто лежу в прохладной ванне, погруженная в газированную, струящуюся музыку. Но слышу не звук воды, а воду звука. Птичий голос вобрал в себя всю жидкость, которая может содержаться в доступной человеческому уху акустике.
***
Глядя на изобилие южного рынка, понимаешь, что древнее изречение «мера во всем» – не надуманная софистика, а инструкция по технике безопасности. Не будешь соблюдать меру – не выживешь. На драхму здесь по-прежнему можно накупить всего, что надобно: и сыру, и чесноку, и луку, и каперсов. И черешни, и абрикосов, и арбузов, и свеженькой, только что с дерева, мушмулы.
***
– Боже мой, – изумлялась госпожа Аспасия, разглядывая картошку на прилавке Нектария, – да ведь она у тебя крупная, желтая, как … как дыня!
– И такая же сочная, – самодовольно улыбнулся Нектарий.
***
Прокопий был как-то особенно опрятен. Отлично вымыл голову, пригладил волосы, надел новую черно-белую футболку. Бодро скакал в проходе между рыбными лавками, собственными руками раскладывал рыбу в картонные кульки, обделяя работой своих помощниц Афину и Феодору.
***
Его друг Ефимий одобрительно заметил:
– А! Ты сегодня в летней форме. Летаешь! Беззаботный. Легкомысленно-счастливый! Ничего постоянного. Ты просто ласточка.
Прокопий посмотрел на него внимательно. Гулко стукнул себя рукой в грудь, как в барабан.
– Ошибаешься! У меня есть дом, и есть стационарные проблемы.
Никогда Прокопий не станет перелётной птицей!
***
Госпожа Орестейя, розовая, слабая, согнутая напополам, как креветка, прошелестела вполголоса на ухо Аспасии:
– Сегодня не покупай абрикосы у Апостола. Я съела парочку – трава!
***
Апостол, между тем, устроил ралли помидоров. Испытывал, какие быстрее уйдут.
На одни назначил ставку евро тридцать, на вторые – два.
На двухевровых написал: «Сладкие».
– Какие же тогда те, что за евро тридцать? – спросил Ставрос Якумакис.
– Полусладкие! – подмигнул Апостол.
***
У Костаса собрался женский клуб. Аспасия, Марфа, Антигона. Рассматривали блузки, юбки, беседовали. Костас сидел в стороне, дисциплинированно, как сверчок на своем шестке, покуривал. Делал вид, что разговором не интересуется и ничего не слышит.
– Представляешь, отдала своей подруге Каллиопе поменять молнию на платье. Двадцать евро! – сообщила Антигона.
– Двадцать евро?! За замену молнии? Твоя подруга – что, хирург? – возмутился Костас, нарушая сверчковую непредвзятость.
***
Я купила у него пару футболок.
– Возьми еще одну в подарок.
– Не надо, спасибо, – запротестовала я. – Неудобно. Они и так недорогие.
Костас соскочил со своего шестка.
– Обидеть хочешь? Или, может, ты меня не уважаешь?
Я растерялась.
– Нет, что вы, просто неудобно.
Костас вырвал у меня из рук футболки и отправил назад к прилавку:
– Не возвращайся, пока не выберешь подарок!
– Так а зачем вы футболки у меня забрали?
– Чтобы ты не сбежала без подарка. – отрезал Костас. – Думаешь, только плохому человеку нельзя доверять? Ха! Я знаю жизнь. Никакому человеку нельзя доверять… Особенно хорошему, потому что искушений больше… Плохой сделает гадость, хороший – глупость… Коротко говоря, никому нельзя доверять.
– Что, и себе нельзя доверять? – уточнила я.
– Прежде всего себе!
***
Критский мускат, который я обычно покупаю на агоре, закончился. Манолис предложил:
– Если ты будешь его брать, я закажу еще.
– Да, пожалуйста. Обещаю быть постоянным покупателем.
– Конечно, будешь! По тебе видно! Христос и Богородица! – поднял руки к небу Манолис, и тут же их опустил. – Не в том смысле, что ты пьяница. А в том, что умеешь держать слово.
***
1.0K viewsNata Demi, edited 16:49
Г
