1: это в каком-то смысле поразительно. больше двух месяцев иде | namtataram
1: это в каком-то смысле поразительно. больше двух месяцев идет война, а мы все обсуждаем, где нас не любят и почему, хотя конкретно мы ничего плохого никому не сделали.
причем ладно бы это обсуждалось в практическом ключе. если честно, знать, где тебе могут набить морду просто за то, что ты русский, не помешает. но я сегодня видел серьезную дискуссию о том, нужно ли принимать на свой счет надпись fuck russia на стене.
даже не знаю. ну, вот ты, допустим, сергей и видишь на стене надпись "все сергеи пидарасы". должен ли ты принимать ее на свой счет? нужно ли обсудить это с друзьями? стоит ли найти автора этой надписи и уточнить, что конкретно он имел в виду, и не хотел бы он все-таки уточнить свой message, потому что, очевидно, что некоторых сергеев и некоторых гомосексуалов эта надпись может задевать. может ли оказаться так, что автор хотел обидеть одного-единственного сергея, но просто неудачно сформулировал?
кстати, если помните, сто лет назад российские журналисты брали интервью у зеленского, и у них на несколько человек было около часа, и там они тоже спросили, какие теперь у украинцев с русскими будут отношения.
да, блин, чуваки, ну а какие у вас версии?
вы еще это спросите у человека, которому ногу только что оторвало. и когда он недостаточно четко ответит, ну, может, у него, не знаю, кровь там во рту, то нужно уточнить, потому что это же важно, и для него тоже, для него в первую очередь, а нога что, нога зарастет. да если и нет, живут же люди без ноги, это без любви человек жить не может.
я сам себя на этом ловлю регулярно, и я вот думаю, может, нас в детстве мало обнимали. ну правда же, у нас на уровне нации какая-то зацикленность на любви. вот есть какая-то страна, которая нам ничего плохого, в общем-то, и не сделала, но как-то мы не чувствуем тепла от тебя, бельгия, то ли дело сербы-братушки.
любому из нас дай контурную карту, и мы сразу нарисуем, кто где живет и как к нам относится. как будто у каждого государства термометр под мышкой, который автоматически замеряет, насколько нас там уважают и любят, и если температура падает, то в городе включается сирена и просыпается мафия.
при этом — тут я могу ошибаться, конечно — наши ожидания внешнему миру не слишком понятны. ну это как если бы к четырем немецким студентам-филологам подселили слегка осунувшегося десантника. и вот у него неожиданно нежное и одинокое сердце, ему нужны уважение и любовь, а им хотелось бы, чтобы он не блевал в ванной, вовремя оплачивал свою комнату и не играл на гитаре в три часа утра.
не существует общего лексикона, с помощью которого они могли бы обсудить возникающие шероховатости в общении. они существуют в параллельных мирах, если не считать ванной, там у них портал.
может показаться, что я с каким-то презрением отношусь к десантнику, но нет, я сам в себе нахожу его черты, и это, конечно, трагедия — и для него, и для окружающих. потому что с любовью как с деньгами. чем меньше у тебя любви, тем меньше у тебя любви, ну и обратное тоже, в общем-то, верно.
виноваты наши матери, конечно, к психотерапевту не ходи, но у них уже и не спросишь, зачем они это с нами сделали. кэнселинг россии, кстати, сделает только хуже, в смысле он этот недостаток любви только усугубит. понятно, что его не для того придумали, чтобы русским или вообще хотя бы кому-то было хорошо, и русские, прямо скажем, не очень-то много сделали, чтобы нас кто-то полюбил, и довольно много, чтобы никто не, но тем не менее — будет хуже.
чем больше я об этом думаю — ну, то есть, вот уже пятнадцать минут, что я пишу этот текст — тем больше мне кажется, что россия это действительно оплот духовности, но ничего хорошего в духовности как таковой нет, потому что для нас духовность часто сводится к отрицанию материального и презрению к быту. мы ищем искренней и истовой любви, но мы не понимаем, откуда она вообще берется, и не готовы, наверное, ничего делать для того, чтобы нас полюбили.
