Юра Шатунов, 1973 —2022 Если бы ко мне однажды прилетели и | Музыкальный телетайп
Юра Шатунов, 1973 —2022
Если бы ко мне однажды прилетели инопланетяне и попросили бы поставить песню, которая точнее всего описывает мироощущение россиянина, я бы включил им «Белые розы», или «Глупые снежинки», или «Метель в большом городе».
Так вышло, что группа Ласковый Май волшебным образом надавила на две священные для советского человека красных кнопки. Тоску по лету и тоску по детству.
Если первое выводится чисто географически (о чем еще могли мечтать люди в Оренбурге? правильно, чтобы зима поскорее прошла), то со вторым сложнее. Инопланетянам придется читать мини-лекцию о построенном в СССР культе безоблачного детства, с обязательным набором ритуалов. Через семь лет после распада Ласкового Мая Сергей Жуков переплавит воспоминания о пионерлагерях и советских мультиках в первый народный альбом Рук Вверх «Сделай погромче» — и это будет большой успех (не 13 «Олимпийских» подряд, но тоже кое-что). Через 20 лет после распада Ласкового Мая Даня Милохин будет в каждом интервью рассказывать, что он из одного детдома с Шатуновым.
Я в свое время посмотрел на ютубе много концертов Ласкового Мая в советских ДК. Это удивительное зрелище. На каком-то моменте там обязательно появляется тетенька-заведущая, которая начинает со зловещей серьезностью представлять участников: «Солист коллектива — Юрий Шатунов. Клавишные и ритм-машина — Игорь Гошин. Барабаны — Сергей Ситко». Бедные дети чуть не в голос ржут, инструменты для них — как геймпады, не больше. Играть на них они не умеют, да им и не надо.
Но ЛМ был сделан чуть похитрее, чем просто первый советский бойзбэнд. Любая песня Шатунова, до 48 лет сохранившего юношеский голос — это песня ребенка, в жизнь которого постепенно прокрадывается тлен. Денис Бояринов у себя в канале хорошо пишет про ЛМ как музыку, где хорошо уживалась невинность и порча. Первой было много в текстах песен, которые писал Сергей Кузнецов. Про вянущие на окне розы или снежинки, которые ни с того ни с сего посыпались в марте, Шатунов пел, как будто они его друзья (с такой же детской искренностью группа Бэд Бойз читала рэп про озеро, только у них не было своего Кузнецова, поэтому озером все и ограничилось).
Второе проявлялось в звуке. Даже классические записи ЛМ (молчу о ранних альбомах «привет, Ариель Пинк, щас мы тебя переиграем и уничтожим») записаны как в электричке и звучат, словно ребенок пытается перекричать шум.
Надеюсь, сегодня и завтра мы прочитаем еще много текстов, как Шатунов выразил в песнях травму целого поколения. Мне из-за возраста сложно это пережить так же остро, но даже я, впервые узнавший про Шатунова в 17 лет, услышал в нем то, что и надо было услышать — саундтрек грехопадения, причем в его начальной точке (до конечной Кузнецов довел все в своих следующих проектах). Если совсем коротко описать, что такое песня «Белые розы» или «Розовый вечер» — как будто тебе впервые развезло со сладкого дешевого вина и стало немножечко грустно. Инопланетянам, такого, может, и не понять, но вы-то должны.
